Миттельшпиль

Монтекукколи, посчитал его маневр за выход из боя и, сосредоточившись на наблюдении за флагманским русским броненосцем. Который, погасив огни, дал ход и начал смещаться к выходу из пролива, активно маневрируя. Но при этом, за короткое время «Петропавловск» «поймал» еще два пятнадцатисантиметровых снаряда в главный бронепояс, по счастью без пробития брони. Но одно дело стрелять по неподвижной (или набирающей ход) мишени, а другое дело по развившему боевую скорость броненосцу, который ведет ответный огонь. Тем более, что наводчики на нем были несравнимы по мастерству с наводчиками австрийской эскадры. Надо сказать, что урок недавней японской войны пошел впрок и подготовка артиллеристов русского флота был поднята на должный уровень. Попаданий по австрийским кораблям пока не было, но вздымающие в опасной близости столбы воды заставляли нервничать дальномерщиков, которые «слегка» ошибались с измерением расстояния, и наводчиков, которые стремились развить максимальную скорострельность в ущерб точности наводки. Эскадра австрийцев приняла строй фронта, дабы создать максимальную плотность огня и «выдавить» этого «русского ветерана» из пролива.

Как ни странно, но первое попадание по имперским судам оказалось совершенно случайным. Наводчики кормовой двенадцатидюймовой башни в азарте неверно установили угол возвышения и… В общем, для австрийцев было бы лучше если бы снаряд поймал один из броненосцев или броненосных крейсеров. Но две с половиной тысячи тонн водоизмещения и всего лишь дюймовая броневая палуба «Асперна» не предусматривали нахождения под огнем тяжелых орудий. Русский бронебойный снаряд пронизал бронепалубу, как шило картон и влетел в машинное отделение. Где, на несчастье моряков «Двуединой монархии» угодил в котел, после чего взорвался. Корабль содрогнулся от клотика до киля, от бортов полетели заклепки и куски металла. Струи пара со свистом вырвались изо всех отверстий, обваривая не только кочегаров, но и прочих членов команды. Невзирая на повреждения корабль, каким-то чудом остался на плаву и сохранил управляемость, и даже ход. «Асперн» выкатился из строя и медленно поплелся в сторону Фиуме. К нему на помощь тут же устремилась пара миноносцев

Надо сказать, что Шантунг весьма сильно повлиял на взгляды флотоводцев. В частности, во многих головах засела мысль о могучих и всесокрушающих фугасах. Конечно недостатки фугасных снарядов были известны. Но как японо-китайская война заставила без критической оценки вооружать корабли линии среднекалиберными скорострелками, так и русско-японская вызвала моду на фугасы. Австрийцы не остались в стороне от модного поветрия и теперь это обстоятельство работало в пользу русских. На «Петропавловск» сыпался град снарядов, но ни один из попавших в него двадцатичетырехсантиметровых и девятнадцатисантиметровых снарядов, не говоря о более мелких, не смог пробить броню. Однако задачу свою по отвлечению внимания австрийцев флагманский броненосец выполнял достаточно успешно. Тем более, что он не выступал в качестве простой мишени и огрызался ответным огнем из всех орудий

К тому же начали проявляться недостатки австрийского кораблестроения, помноженные на австрийскую же тактику.

Надо сказать, что, поставив задачу по «выдавливанию» русских кораблей, Монтеккуколи оказался в невыгодном положении. Во-первых, строем фронта могли двигаться не более двух, а позднее — трех кораблей, в результате чего оставшиеся корабли линии не могли вести огонь и участвовали в начальном этапе боя практически в качестве статистов. Причем они вынуждено снизили ход, дабы не попасть под шальной снаряд, как несчастливый «Асперн». Во-вторых, в первой линии оказался слабый корабль в виде флагманского крейсера. Ну, а в-третьих, сосредоточившись на флагманском броненосце, австрийский адмирал напрочь забыл о других русских же кораблях. Наказание последовало незамедлительно.

Как только линейные корабли австрийцев втянулись в пролив, как из-за острова появились остальные русские корабли. Явление русского броненосца в сопровождении броненосного крейсера делало положение оставшихся пока невредимыми крейсеров, не говоря о прочей миноносной мелочи, весьма печальным. Четыре двенадцатидюймовки плюс семь семидюймовых[3] орудий бортового залпа, не считая противоминных скорострелок, превращали возможную атаку легких сил в вариант извращенного самоубийства. Да и броненосные австрийские корабли оказались в неудобном положении. Так как из-за узости прохода совершить поворот было сложно, а само расположение артиллерии позволяло выставить только две двадцатичетырехсантиметровки против четырех двенадцатидюймовок. Не говоря уже о том, что русские орудия были банально дальнобойнее, да и в маневре ни «Баян», ни «Полтаву» ничто ограничивало, в отличие от оппонентов.