Младший брат

Косые лучи заходящего солнца били Марку прямо в глаза. Покуда он ерзал на стуле, пытаясь от них отвернуться, Зинаида Дмитриевна бесстрастно перебирала свои бумаги. Начальница, видимо, вызвала Марка по какому-то пустяковому делу-—скажем, выяснить, не раздумал ли он уходить в отпуск. В таком случае у него было припасено радостное известие—передумал, готов вкалывать не за страх, а на совесть. Или о военной анкете речь? Кропотливая штука—эти анкеты. Степан Владимиров Грядущий, скрипнув дверью за спиной у Марка, решительно направился к столу в глубине комнаты—с полдороги, впрочем, вернувшись, чтобы повернуть сиротливо торчащий в замке никелированный ключ. В руке он держал тетрадку с отчетами переводчика Соломина. Тут только Марк заметил, что рядом с Зинаидой Дмитриевной стоит припасенный загодя пустой стул.

— Марк Евгеньевич,—она отложила столь занимавшие ее бумаги,— вы, конечно, догадываетесь, зачем мы вас вызвали.

— Нет, Зинаида Дмитриевна, — отвечал он простодушно, — но если насчет отпуска, то я бы обошелся парой отгулов, прямо сейчас, а потом готов... У меня накопилось за работу с этой группой... Он полез в сумку за блокнотом.

— Дело не в отпуске,—предупредила его движение Остроухова. Руки ее бегали по столу, хватая то ластик, то кнопку.—К сожалению, дело гораздо серьезнее.

— Чуть не уголовное дело,—проскрипел Грядущий.

— Что вы, Степан Владимирович!—Марк принял вид оскорбленной невинности. Главное—поскорее выведать их козыри. Про ресторанные махинации они знать не могут... Что же тогда?.. Чаевые...

— Товарищ Соломин!—торжественно начала Зинаида Дмитриевна.— В распоряжение отдела поступил ряд документов, связанных с вашей последней командировкой. С группой «Рашн Адвенчез». Мы просим от вас разъяснений. От этого будет зависеть возможное вынесение данных материалов на более широкое обсуждение. Комсомольской организации, профсоюзной организации, партийной организации. Первого отдела. — Она пододвинула к себе тощую стопочку разрозненных бумаг.—Вы наш кадровый проверенный работник, Марк Евгеньевич. И я от души надеюсь, точнее, мне хочется надеяться, что мы столкнулись лишь с запутанным недоразумением, а не с...

— Официальных документов поступил ряд в распоряжение отдела, Зинаида Дмитриевна?

— И официальные, и неофициальные, товарищ Соломин. А в совокупности из них четко вырисовывается крайне неприглядная картина далеко зашедшего морального разложения, безответственности, нарушения служебного долга... и многого иного.

Высоко-высоко поднял брови Марк и плечами пожал с живейшим недоумением.

— К делу, товарищ Соломин. Прежде всего, еще в прошлую пятницу на вас поступила жалоба из Сочи. Капитан Зубарев сообщает, что вы нарушили его распоряжение, уклонившись от написания спецотчета о туристе Уайтфилде. Из чемодана у которого была при перелете изъята антисоветская литература. Итак?

— Откуда же мне было знать об антисоветской литературе?—поразился Марк.—Что, капитан решил со мной в жмурки играть, что ли? Провинция!—воскликнул он совершенно не в тон разговору.—Если б я подозревал всю серьезность,—он апеллировал уже к Степану Владимировичу, мрачно посапывающему на своем стуле,—разумеется, присмотрелся бы повнимательней к этому... Уайтфилду, вы сказали? Но вел он себя тихо. Не из пальца же мне было высасывать этот спецотчет. Тем более все данные я сообщил местной переводчице. А у меня просто выскочило из головы. Один турист тяжело болел, я практически не спал в Сочи. Хотя вины своей не отрицаю, Зинаида Дмитриевна.

Слушали его вежливо. Грядущий заносил что-то карандашиком на последнюю страницу Марковой тетради, в которую, кстати, было вложено несколько телетайпных бланков. Пустых или заполненных—Бог знает.

— Халатность, конечно, вопиющая,—почти ласково сказала Зинаида Дмитриевна,—но не преступная. А теперь, Марк Евгеньевич, будьте любезны... Вот вы пишете, что чрезвычайных происшествий не отметили. А что все-таки произошло на ленинградской таможне с туристкой Вогел Заодно и охарактеризуйте нам ее моральное и политическое лицо.

— Фогель,—поправил Марк.

— Допустим. Так что же, повторяю, произошло на ленинградской таможне?

— Ничего особенного, — смешался Марк.

— А товарищи из Ленинграда сообщают другое. Докладывают, что так называемая туристка Вогел, будучи платным агентом ЦРУ, пыталась нелегально переправить за рубеж клеветническое заявление одного недавно арестованного диссидента, а также протест по поводу его ареста, подписанный группой ленинградских фарцовщиков и тунеядцев. Информируют, что протест был передан ей некоей Натальей А. чуть ли не в вашем присутствии. В гостинице «Ленинград». Ставят нас в известность, что при изъятии клеветнических материалов туристка Вогел совершила ряд хулиганских выпадов в адрес сотрудников таможни, выкрикивала провокационные антисоветские лозунги. Кому же нам верить, товарищ Соломин?