Мне есть что вам сказать

15 февраля 1999 г., The Daily Telegraph

Вот некоторые машины, которые делают Америку самой мощной нацией на свете.

Полет на Scudbuster

Проклятая пуговица кислородной маски никак не хочет застегиваться, когда Мэтт Меллер, мой пилот ВВС США, подает условный знак, персонал на взлетной полосе отвечает что-то вроде «да, сэр», и мы трогаемся.

Я все еще вожусь со шлемом, когда мы проезжаем мимо других истребителей Strike Eagles, их 92, и они стоят рядами по обе стороны, как почетный караул на длинных тонких ногах: тестостерон из стали и титана стоимостью £4 млрд.

Чудный январский день в Северной Каролине. В самолете номер два за нами крадутся британские пилоты, находящиеся здесь по обмену. Через несколько минут я получу ответ на несколько ключевых вопросов. Действительно ли эти машины способны делать то, о чем заявляют военные: закинуть бомбу в почтовый ящик Саддама и попасть в бутылку сливовицы именно в тот момент, когда он поднесет ее ко рту?

Как же, черт подери, надевается эта кислородная маска? Сильно меня будет укачивать или не слишком? Вы не представляете, скольких людей пришлось подключить, чтобы добиться разрешения порулить этим «агрегатом» на авиабазе «Сеймур Джонсон», родине истребителя F15E Strike Eagle – Scudbuster. Окончательное добро должен был дать четырехзвездный генерал в Пентагоне, но и после этого мне не разрешили лететь с одним из британских пилотов: не дай бог, уведем самолет на Бермуды.

На взлетной полосе чуть не рыдает от зависти пресс-секретарь министерства обороны майор авиации Том Раундс. Он говорит, что дал бы руку на отсечение, лишь бы оказаться сейчас в моем противоперегрузочном костюме. Мы подъезжаем к концу трехкилометровой взлетной полосы и оборачиваемся. Мэтт Меллер, 34 года, кличка Крот, позывной «Сладж», говорит: «О’кей, Борис?» В наушниках звучит голос авиадиспетчера: «Сладж-31, вертикальный взлет разрешен».

И слава богу, эта штуковина на кислородной маске наконец встает на место. Два двигателя издают что-то типа лая, по мере того как реактивные сопла сжимаются, подобно сфинктерам, для максимального набора тяги, и мы отправляемся в путь. Через три секунды Мэтт орет «100 узлов», и шум начинает возрастать. По мере активизации форсажных камер чувствуешь, как тебе все больше давит в спину, и при 200 узлах мы в небе. Мимо мелькают, как прошлая жизнь, база, автомобили и деревья. Тут меня осеняет, что мы, по сути, привязаны к двум ракетам, которые в данный момент сжигают 104 тонны топлива, и через пару мгновений мы набираем 450 узлов. Мэтт обещал «взять ручку управления на себя».

Затем мы вертикально взмоем в синее небо, как фейерверк за $60 млн, проплаченный налогоплательщиками. Как мне все говорили последние два дня, риск погибнуть небольшой, гораздо больше риск, что будет мутить.

На тренировке выхода – катапультирования – капитан Эрин Пикель весело рассказал о судьбе австралийского фотографа. Тому пришлось прыгать с парашютом с высоты 6100 метров. Один парень при приземлении на воду забыл отстегнуть парашют, и его затащило на дно озера. А другой, гм, отстегнул парашют на высоте 60 метров до земли. Одному пилоту в воздухозаборник попал двухкилограммовый гриф-индейка, и он просто сидел и слушал, как разрушается двигатель. В прошлом году база потеряла самолет, а два года назад они потеряли пилота, хотя наземный персонал полагает, что «им не хотят говорить всю правду об этом».

Но все успокаивают меня: с тобой все будет в порядке. На случай, если Мэтт подаст условный сигнал, означающий, что мы «выбрасываемся», я прицепил к своей заднице следующие предметы: пятидюймовый охотничий нож, противомоскитную сетку, таблетки от поноса, аварийный запас питьевой воды, 16-дюймовую пилу для пилки дров, аспирин, лейкопластырь, мыло, бритвенные лезвия, антисептические марлевые прокладки, жгут, таблетки от малярии, светло-серое одеяло на случай аварии, зеленую краску для маркирования морской поверхности, как при приводнении «Аполлона», двухметровый надувной спасательный плот с емкостью для СО₂ и две губки цвета хаки для удаления воды.

Возможно, особенно полезны три гигиенических пакета в наколенном кармане летного костюма. Следует пояснить, что мужское достоинство до известной степени связано с вопросом рвоты. Единственный другой британский журналист, которого должны были допустить к полетам на этих машинах, Джереми Кларксон, блевал 11 раз. Они не забыли этого.

«Такие проверки дорого обходятся, – сказал перед этим подполковник Дель Грего, зам. командира эскадрильи, в столовой. – Так что придется выставить счет правительству Великобритании». И загоготал, и все вокруг поддержали его. Так что я весь затянут ремнями и готов принять вызов. Тяну ручку управления на себя и внезапно чувствую, как мне давит на грудь.