Мне повезло: я всю жизнь рисую!

Были проблемы и с цветными фотографиями — слайды в типографии получались ужасными, и пришлось раскрашивать черно-белые снимки. Это замечательно делал редакционный фотограф и ретушер Федя, мастер фальсификаций (он виртуозно убирал растрелянного Мейерхольда, например, из групповых фотографий тех лет). Федя прекрасно с этим справился и, увлёкшись, разрисовал несколько ранних, не цветных фильмов, на много лет предвосхитив компьютерную раскраску в Америке.

В общем, работа успешно двигалась. Мы раз в неделю собирались в большой комнате в редакции Дома книги, на 5-м этаже, сидели в углу за столом Яши Окуня, выклеивали гранки, фото, делали макет. Все шло хорошо, пока не началась Вьетнамская война.

Наши отношения с Америкой, и без того не идеальные, испортились окончательно, и это отразилось на всем. Писатель Стейнбек, которого издавали в СССР огромными тиражами, по произведениям которого ставили фильмы (помню картину «Зима тревоги нашей» с замечательным Смоктуновским), мгновенно из друга превратился во врага за свои выступления в поддержку Америки в этой войне. Его книги из планов издательств сразу же вычеркнули, из библиотек их изъяли, с прилавков книжных магазинов они исчезли. И, естественно, тревожная атмосфера возникла вокруг книги Арнольда «Жизнь и сказки Уолта Диснея».

Директор издательства нервно останавливался у нашего стола и шептал: «Вот вы всё клеите, а завтра ваш Дисней что-нибудь ляпнет в поддержку войны, и книгу выбросят из плана. И всё, у всего издательства погорит премия годовая» и т. д.

«Нет, Уолт не ляпнет… — робко возражал милейший Арнольд — Уолт не ляпнет…». Но полной уверенности в его голосе не было.

Книга висела на волоске, но мы продолжали работать. Вся комната, все издательские работники смотрели на макет книги с омерзением, переходящим в ненависть: среди бела дня мы залезли к ним в карман как беззастенчивые воры…

К концу года атмосфера накалилась до предела, ходить в редакцию стало неприятно и небезопасно. И вдруг…

В комнату вбежал директор и срывающимся от восторга голосом заорал: «Слышали, сейчас по радио передали!!! Слышали???!!!»

«Космонавта очередного запустили, что ли?» — спросил кто-то вяло.

«Да какого там космонавта… Передали: Дисней умер!!!»

Трудно представить, что тут началось: все в восторге обнимались и целовались, поздравляли друг друга. Только мы в нашем углу молчали, а старик Арнольд даже прослезился: «Ну вот, я же говорил, что Уолт не ляпнет, теперь уж точно не ляпнет».

К концу 1968 года книжка вышла. Хорошо напечатанная, с лакированным супером, она выглядела очень симпатично, получила несколько премий на полиграфических конкурсах… и на черном рынке продавалась за «десять номиналов», т.е. в десять раз дороже. Я получил несколько авторских экземпляров и дарил на Новый год друзьям.

И навсегда запомнил день, когда обезумевший от радости директор издательства «Искусство» орал: «Дисней умер!!!». Было это 15 декабря 1966 года. Великому Уолтеру Элпасу Диснею исполнилось 65 лет и 10 дней.

ГЕРОИЧЕСКАЯ АЗБУКА

В этом мае, когда отмечалась 63-я годовщина со дня Победы в Великой Отечественной войне и 60 лет со дня образования государства Израиль, я вспомнил историю, которая произошла в 1970 году, когда в Советском Союзе праздновали 25-летие Победы.

В 1970 году детский журнал «Мурзилка» к 25-летию Победы стал печатать «Героическую азбуку» — рассказики о героях Великой Отечественной войны всех национальностей СССР, от А до Я. Они так и назывались — Абхазец, Аджарец и т. д. И вначале все было хорошо — Адыгеец, Азербайджанец, Армянин, но в №8 очередь дошла до буквы Е. И на страничке был напечатан рассказик про геройски погибшего политрука Георгия Гардемана.

Ничего удивительного в этом не было. Тысячи евреев были награждены орденами и медалями, 150 получили звание Героев Советского Союза, а некоторые — дважды. И над рассказиком было напечатано его название: ЕВРЕЙ.

Ндо сказать, что в Советском Союзе слово ЕВРЕЙ при Хрущеве еще существовало. Выступая перед писателями, Никита Сергеевич вспоминал, что на шахте в Юзовке у него был приятель — еврей.

А при Брежневе это слово совершенно исчезло, его заменили стойким словообразованием «лицо еврейской национальности». То есть в энциклопедии это слово было, и роман Фейхтвангера назывался «Еврей Зюс», а не «Лицо еврейской национальности Зюс», но в периодической печати оно практически не употреблялось, ну а в детской — тем более.

И поэтому название «Еврей» выглядело так необычно, так дерзко и вызывающе, что не могло пройти незамеченным… и ужасно испугало евреев.

Соседка по коммуналке Софья Абрамовна, читая внучке «Мурзилку», чуть с ума не сошла от страха и шептала мне в коридоре: «Ой, это не к добру, вот увидите… Нам не надо высовываться, хорошо не будет…»

И действительно разразился жуткий скандал. Редактору влепили выговор: «Льет воду на мельницу сионизма и израильской военщины» и т. д.

Но они сами виноваты. Дождались бы буквы Л и назвали бы рассказик про геройски павшего политрука Гардемана «Лицо еврейской национальности», и все прошло бы без шума.