Мне снится нож в моих руках

– Выслушай меня. – Он поднял палец. – Во-первых. Моя мама очень хочет с тобой познакомиться. Во-вторых. Ты сможешь увидеть мою подростковую спальню со всеми постерами эмо-групп, которые я там вешал в старших классах. Материал для шантажа прямо сам себя собирает. В-третьих. У нас впереди целый уикенд без посторонних. Только ты и я в экзотическом городе Гринвиле, Южная Каролина. И, в-четвёртых: я знаю, что ты не хочешь ехать домой.

Я не хотела. Последнее пребывание моего папы в реабилитационном центре закончилось катастрофой, когда он наглотался таблеток и въехал машиной прямо через парковку в лобби своего офиса. Это была его третья попытка лечь в реабилитационный центр за три года. Три бессмысленных семейных дня, проведённых в маленьком кругу в ожидании, что папа сделает что-нибудь – ну хоть что-то – по-другому. Может быть, посмотрит моей маме в лицо, не отводя глаз; может быть, скажет мне что-нибудь о школе – может быть, заговорит о временах, когда я была маленькой и он переделал меня своей жестокостью. Может быть, он признает, что ему грустно, или одиноко, или что он в депрессии. Или хотя бы слегка разочарован.

Да, да, мы слишком многого хотели.

В его первое пребывание в реабилитации мы с мамой ожидали невозможного: ждали, что он скажет что-то, что даст нам знать: через туман таблеток он понимал, какую боль нам причинял. Но он, конечно, не сказал, и после этого мы перестали этого ожидать.

А теперь это. Он наконец-то был безработным, и стремительно падал. Никто не знал, что делать дальше.

– А как же Минт? – спросила я, отталкивая от себя мысли о доме. – Он подумает, что это странно, что я поехала с тобой.

– Я подумал, – медленно сказал Куп, изучая моё лицо. – А что если ты с ним порвёшь?

Мой рот открылся, но ни звука не прорвалось.

– Мы можем сказать ему вместе. В смысле, я скажу, если хочешь. Мы можем признаться, а потом, через какое-то время, сможем быть вместе. По-настоящему. Публично.

Моему мозгу было трудно это переварить. Куп, ненавистник всего традиционного, всерьёз хотел стать моим бойфрендом?

– Ты хочешь встречаться? – с сомнением спросила я.

Он взял моё лицо в ладони и посмотрел мне в глаза. Как ужасно – когда на меня по-настоящему смотрят.

– Куп… – начала я, отчаянно желая, чтобы он отвернулся; не уверенная, куда это всё идёт. В воздухе копилось напряжение, чувство: «Сегодня начнётся что-то, что никогда не закончится».

– Джессика Мари Миллер. Ты сейчас наверняка уже знаешь, что я тебя люблю.

Я издала удивлённый звук.

Он улыбнулся.

– Мне казалось, что у меня это на лбу написано со дня, когда я тебя встретил.

– Предсказание, – сказала я, опоздав на три года.

– Конечно. В первую неделю учёбы мы с тобой одновременно вышли из Ист Хауза. Ты меня не заметила, но я следил за тобой всё время, пока ты шла. Ты была такой красивой. Но что меня больше всего поразило – это то, с какой лёгкостью я мог прочитать твои мысли.

– Что ты имеешь в виду?

– Было так легко понять, что ты чувствуешь. Всё было написано у тебя на лице. Тоска, когда ты проходила мимо других студентов, счастье при виде башни Блэквел, волнение, когда ты подошла к Перкинс Холлу, где были твои занятия. Я помню, что подумал, какая ты невинная, какая смелая и как сильно я хочу тебя узнать.

Куп наклонился и поцеловал меня внос.

– Теперь я никогда не могу понять, что ты думаешь.

– Я…

– Я хотел пригласить тебя на свидание на первом курсе, – быстро сказал он. – Ты приклеила предсказание к своей двери, и я подумал, что у меня есть надежда. Но потом день приёма в сестринства, когда я зашёл в свою комнату, а вы с Минтом сидели на кровати… Минт был моим соседом. И тебе он очевидно нравился. Так что я сказал себе тебя забыть. Но так и не смог.

– Ты мог бы, – тихо сказала я. – Ты мог бы быть с кем угодно. Все сплетничают, почему ты ни с кем не встречаешься.

Он потряс головой.

– Скажи им, что я без ума по тебе с наших восемнадцати лет. Для меня больше никого нет. Я думал, что смогу вынести тайные отношения с тобой, потому что как минимум я получаю часть тебя. Я сказал тебе, когда мы это начали, что я хочу больше…

Я всё ещё слышала в голове эти слова: «Я говорю тебе заранее. Мне нужно больше. Ты нужна снова и снова». От одного воспоминания я густо покраснела.

– Но больше – недостаточно.

– Так чего же ты тогда хочешь? – Моё сердце стучало так сильно, что я чувствовала, как оно рвётся наружу из грудной клетки.

Он посмотрел на меня серьёзными зелёными глазами.

– Я хочу всё.

Эти слова были будто заклинание. Вес всего, что я целый год сдерживала, упал на меня: тайные встречи, краденое время; то, как сильно, до боли, я хотела его, лёжа одна в кровати и пытаясь не думать о том, как в моих мыслях был только Куп, Куп, Куп. Правда была на виду, но до сих пор я не могла разрешить себе на неё взглянуть. Потому что мне было страшно.

Я знала, что может случиться, если любить кого-то всем сердцем.

– Но Минт… – Я осеклась.