Мне снится нож в моих руках

– Ты не любишь Минта, – ответил Куп, так уверенно, что я бы засмеялась, если бы не была так напугана. Куп не понимал, каково было идти через кампус с Минтом, приходить на вечеринки, держа его за руку. Как на меня смотрели: оценивающе, завистливо, мечтательно. Наркотическое удовольствие от сознания собственной ценности. Что это для меня значило. Это я любила.

– Наркотики, – вместо этого сказала я. Это был мой туз; единственное, о чём мы ругались. Куп настаивал, что ничем серьёзным он не торговал; в основном марихуана и «экстази» студентам колледжа, только чтобы иметь дешёвую крышу над головой и не давать матери скатиться в долги. Он отказывался продавать тяжёлые наркотики – нынче это был «твик» и иногда героин. Он настаивал, что никогда не будет это продавать, как бы это ни злило тех, кто выше него. Он не будет вредить настоящим зависимым.

Я никогда не рассказывала ему об отце.

– Я бросил, – сказал Куп и стал ждать моей реакции.

– Что… Когда?

– Вчера. Я сказал им, что больше не буду. Я на старшем курсе, в мае по-любому отсюда уеду, и я накопил достаточно денег. Уже пора.

Я поцеловала его в уголок рта.

– Я очень рада это слышать.

Куп повернул голову, нашёл мои губы и жадно меня поцеловал. Всё ещё так же страстно, как в первый день; как изголодавшийся.

– Джесс, – хрипло сказал он.

– Что? – Было трудно говорить, или дышать, когда мне хотелось только целовать его.

– Скажи это. – Он заключил меня в объятия и крепко прижал к себе, проталкивая ногу между моими. Там, где его нога тёрлась о мои, зажглось тепло и распространилось по телу. Я вжалась в кровать, и он поцеловал меня ещё крепче, запустил руки в мои волосы и опустился на меня сверху. Я провела руками по его плечам, по твёрдым линиям его спины, почувствовав ямочку на поясе, прижимая его к себе, желая почувствовать на себе его вес.

Он поднял голову.

– Скажи мне, что ты меня любишь.

У нас за спиной послышался громкий треск: разбились стеклянные двери, ведущие на задний двор Купа.

Я завизжала, отчаянно пытаясь сесть, а Куп быстро перекатился к прикроватному столику, судорожно пытаясь там что-то найти.

Через разбитое стекло двери просунулась рука и повернула замок, открывая дверь настежь.

– Чёрт, – прошипел Куп, выдёргивая ящик прикроватного столика.

В квартиру, хрустя разбитым стеклом под ногами, вошли двое мужчин. Хотя все мои инстинкты требовали этого не делать, я не могла не посмотреть на их лица.

Они оба были высокими. У длинноволосого через всё его бледное лицо шёл шрам; такой глубокий, что от него поменялась форма его рта. У бритоголового были такие тёмные глаза, что зрачков было не видно.

Я замерла с бешено бьющимся сердцем. Это были плохие люди. Я видела зло в их лицах.

– Купер, – сказал тот, что со шрамом. – Плохое время для гостей.

Куп протянул руку, защищая меня, как щитом; вторая рука всё ещё была в ящике. Он наклонился туда и вытащил длинный нож – мачете.

– Хорошая попытка.

У Купа было мачете? Рядом с кроватью, всё это время? Это значит, что он знал, что ему грозит опасность, как бы он ни настаивал, что не грозит.

Бритоголовый показал на Купа кончиком ножа.

– Я говорил тебе, что ты пожалеешь, что попытался уйти.

– Отъебитесь, – сказал Куп. – У меня есть соседи. Копы уже наверняка в пути.

Мужик со шрамом улыбнулся кривой улыбкой.

– В этом-то районе? Не. Уверен, у нас полно времени.

Моё внимание сосредоточилось на одной-единственное вещи: мачете в руке этого мужика. Моё тело было таким напряжённым, таким неподвижным, как будто я была уже мертва и сведена, с головы до ног, трупным окоченением.

– Я не передумаю, – сказал Куп, как всегда смелый и глупый.

Мужик со шрамом подошёл поближе, качая головой.

– Ты не только передумаешь, но и поднимешься уровнем выше. С сегодняшнего дня, марихуана – это для школоты. Ты занимаешься «твиком» и приносишь нам настоящие деньги.

– Я не знаю, что мне сказать, чтобы до ваших тупых мозгов дошло…

Мужик со шрамом схватил меня, нарушив трупное окоченение, и я завизжала. Я судорожно хваталась за простыни, пытаясь выдернуть руку из его захвата.

Он вытащил из кармана куртки пистолет и свободной рукой щёлкнул предохранителем. Он поднял его к моей голове, и всё моё существование превратилось в колечко холодного металла, прижатое к моему виску.

– Закрой рот, а не то я что-то запущу ей в череп.

Куп бросился на него, двигаясь так быстро, что у меня не было времени отреагировать; выбил оружие из его руки и сбил его на пол.

– Куп! – гортанно завизжала я. Но Куп меня не слышал, он бил мужика со шрамом по лицу, снова и снова, и во все стороны летела кровь.

Бритоголовый стащил Купа со своего напарника и сунул ему под подбородок мачете.

– Не шевелись, – его голос был ледяным. Его глаза широко раскрылись, и от этого он выглядел безумным, а его вены выступили, как тёмные ветви деревьев, под его бледной кожей.

Куп замер. Мужик со шрамом шатко встал на ноги и вытер кровь с лица обратной стороной ладони.

– Ты об этом пожалеешь.

Я прыгнула с кровати в сторону кухни, где оставила свой телефон.

– Эй! – гавкнул мужик с мачете. – Ещё шевельнёшься – и я перережу ему горло.