Многосторонняя дипломатия в биполярной системе международных отношений

Первый вариант предложения Бухареста заключался в реализации идеи регионального сотрудничества балканских государств в экономической, общественной и гуманитарных сферах. Вторая инициатива носила отчетливо выраженный военно-политический характер, так как ставила на повестку дня вопрос создания безъядерной зоны на Балканах. Бухарест, формально следуя в фарватере внешнеполитического курса Москвы, попытался выступить в роли инициатора политики регионального сближения[525]

. Подозрительность Москвы в отношении образа действий и дальнейших планов Бухареста усиливалась. В свою очередь американская сторона постаралась весной 1964 г. прояснить суть происходившего. Посол США в Румынии У. Кроуфорд, поддерживавший тесные связи с румынским министром иностранных дел К. Мэнеску попытался получить информацию непосредственно от высшего функционера режима. Не вдаваясь в детали, глава МИДа ответил, что «в области идеологии и внешней политики Румыния согласна с Советским Союзом по многим вопросам, но имеет расхождения по другим, она согласна также с коммунистическим Китаем по некоторым вопросам, но не согласна по другим»[526]

.

В свою очередь, руководство соседней Югославии, позиционирующее свою страну как не принадлежащую ни к одному из двух блоков, также стремилось быть лидером в межбалканских делах. Поддержка со стороны И. Б. Тито румынских региональных проектов оговаривалась им необходимостью включения в них всех балканских стран, т. е. Греции и Турции. Последние увидели в инициативах К. Стойка советские планы ослабления НАТО в Центральной и Южной Европе. Визит Н. Хрущева в конце мая – начале июня 1959 г. в Тирану рассматривался как инициирующий фактор, повлиявший на выдвижение второй румынской инициативы от 10 июня 1959 г., так как именно во время своего пребывания в Албании глава СССР сделал достаточно жесткие заявления в адрес Афин и Анкары, давших ранее согласие на размещение ракетного ядерного оружия США на греческой и турецкой территории[527]

.

Попытка Софии в сентябре 1959 г. предпринять шаги, аналогичные румынской инициативе, но с учетом неудачных для Бухареста результатов, закончились выдвижением балканского регионального плана разоружения без ссылок на Центральную Европу или существующее межблоковое противостояние. Однако такой подход подвергся критике со стороны Тираны, считавшей, что в результате реализации исключительно регионального подхода к проблеме сокращения вооружений и разоружения она может потерять поддержку Восточного блока в постоянно будируемом ею конфликте с Белградом и Афинами. Именно из-за все более проявляющихся различий в позициях членов советского блока из числа балканских государств и становившихся очевидными для западных политических наблюдателей разногласий между ними среди специалистов, занимающихся анализом складывающейся в регионе ситуации, начинала доминировать (и небезосновательно) уверенность в том, что «если балканское мирное наступление и имеет шанс на успех, то оно должно быть скоординированным и совместным. На протяжении последних двух месяцев оно, в большинстве случаев, не было ни скоординированным, ни совместным»[528]

.

Болгария и Румыния, ответственные за осуществлением контроля и мониторинга ситуации, складывающейся в Юго-Восточной Европе и ближневосточном секторе, также были задействованы в обеспечении оборонной политики Варшавского блока. Болгарское руководство обратилось в декабре 1957 г. к Москве с инициативой создания «новых организационных форм взаимодействия черноморских флотов Болгарии, Румынии и СССР»[529], что обусловливалось «характером начального периода современной войны». Такая формулировка использовалась болгарской стороной с учетом господствовавшего в советских партийных и военных кругах мнения о неизбежном применения Западным блоком ракетного ядерного оружия в случае военно-политического конфликта с Варшавским пактом. В свою очередь, возможный образ действий советского руководства оценивался в военно-политических кругах НАТО с точки зрения нежелания альянса использовать ядерное оружие и обращение к нему в ситуации вынужденной обороны: «Продолжающей оставаться главной задачей СССР в регионе НАТО является подрыв оборонных усилий Запада и, таким образом, роспуск НАТО… Без сомнения советские вожди понимают и боятся последствий всеобщей ядерной войны. Можно предположить, что они не будут вести всеобщей ядерной войны до тех пор, пока они знают, что Запад готов ответить ядерным оружием с достаточной для уничтожения СССР степенью… Далее, тем не менее, опасность всеобщей ядерной войны существует и проистекает из ошибочных расчетов. Эта опасность, например, могла бы стать результатом недооценки реакции Запада на агрессивные действия со стороны Советов или неправильно интерпретированных намерений Запада, которые могли бы их [советских руководителей] привести к выводу о том, что СССР находится накануне ядерного удара по нему»[530].