Моби Дик

Pip was led away, and the sick man was replaced in his hammock.	Наконец Пипа увели, а больного перенесли на койку.
But now that he had apparently made every preparation for death; now that his coffin was proved a good fit, Queequeg suddenly rallied; soon there seemed no need of the carpenter's box: and thereupon, when some expressed their delighted surprise, he, in substance, said, that the cause of his sudden convalescence was this;-at a critical moment, he had just recalled a little duty ashore, which he was leaving undone; and therefore had changed his mind about dying: he could not die yet, he averred.	Но теперь, когда, казалось, он окончательно приготовился к смерти, и гроб, как выяснилось, был ему в самую пору, Квикег неожиданно пошел на поправку; скоро нужда в изделии плотника отпала; и тогда, в ответ на недоуменные восторги матросов Квикег объяснил причину своего внезапного выздоровления; суть его рассказа сводится к следующему: в самый критический момент он вдруг припомнил об одном маленьком дельце на берегу, которое еще не выполнил, и поэтому он передумал, решил, что умирать он пока еще не может.
They asked him, then, whether to live or die was a matter of his own sovereign will and pleasure.	Его спросили, неужели он считает, что может жить или умереть по собственному своему произволу и усмотрению?
He answered, certainly.	Разумеется, ответил он.
In a word, it was Queequeg's conceit, that if a man made up his mind to live, mere sickness could not kill him: nothing but a whale, or a gale, or some violent, ungovernable, unintelligent destroyer of that sort.	Коротко говоря, Квикег был убежден, что если человек примет решение жить, обыкновенной болезни не под силу убить его; тут нужен кит, или шторм, или какая-нибудь иная слепая и неодолимая разрушительная сила.
Now, there is this noteworthy difference between savage and civilized; that while a sick, civilized man may be six months convalescing, generally speaking, a sick savage is almost half-well again in a day.	Кроме того, надо думать, между дикарями и цивилизованными людьми существует вот какая разница: в то время как у цивилизованного больного уходит на поправку в среднем месяцев шесть, больной дикарь может выздороветь чуть ли не за день.
So, in good time my Queequeg gained strength; and at length after sitting on the windlass for a few indolent days (but eating with a vigorous appetite) he suddenly leaped to his feet, threw out his arms and legs, gave himself a good stretching, yawned a little bit, and then springing into the head of his hoisted boat, and poising a harpoon, pronounced himself fit for a fight.	Так что вскоре мой Квикег стал набираться сил, и наконец, просидев в праздности несколько дней на шпиле (поглощая, однако, все это время великие количества пищи), он вдруг вскочил, широко расставил ноги, раскинул руки, потянулся хорошенько, слегка зевнул, а затем, вспрыгнув на нос своего подвешенного вельбота и подняв гарпун, провозгласил, что готов к бою.
With a wild whimsiness, he now used his coffin for a sea-chest; and emptying into it his canvas bag of clothes, set them in order there.	Свой гроб он, по дикарской прихоти, надумал теперь использовать как матросский сундук; вывалил в него из парусинового мешка все свои пожитки и в порядке их там разложил.
Many spare hours he spent, in carving the lid with all manner of grotesque figures and drawings; and it seemed that hereby he was striving, in his rude way, to copy parts of the twisted tattooing on his body.	Немало часов досуга потратил он на то, чтобы покрыть крышку удивительными резными фигурами и узорами; при этом он, видимо, пытался на собственный грубый манер воспроизвести на дереве замысловатую татуировку своего тела.