Моби Дик

But one night, under cover of darkness, and further concealed in a most cunning disguisement, a desperate burglar slid into his happy home, and robbed them all of everything.	Но однажды ночью, таясь под покровом тьмы и коварно скрываясь под обманной личиной, жестокий грабитель пробрался в этот счастливый дом и унес оттуда все, что там было.
And darker yet to tell, the blacksmith himself did ignorantly conduct this burglar into his family's heart.	И что всего печальнее, ввел этого грабителя в лоно своей семьи, не ведая того, сам кузнец.
It was the Bottle Conjuror!	Это был Чародей Бутылки!
Upon the opening of that fatal cork, forth flew the fiend, and shrivelled up his home.	Когда была выдернута роковая пробка, вырвалась наружу вражья сила и высосала все соки из его дома.
Now, for prudent, most wise, and economic reasons, the blacksmith's shop was in the basement of his dwelling, but with a separate entrance to it; so that always had the young and loving healthy wife listened with no unhappy nervousness, but with vigorous pleasure, to the stout ringing of her young-armed old husband's hammer; whose reverberations, muffled by passing through the floors and walls, came up to her, not unsweetly, in her nursery; and so, to stout Labor's iron lullaby, the blacksmith's infants were rocked to slumber.	Из весьма справедливых и мудрых соображений экономии кузница была устроена прямо у них в подвале, хотя имела отдельный вход, так что молодая и любящая жена всегда прислушивалась без раздражения и досады, но с превеликим удовольствием к могучему звону молота в молодых руках своего старого мужа, потому что гулкие его удары, заглушенные стенами и полами, все-таки проникали своей грубой прелестью к ней в детскую, где она укачивала детей кузнеца под железную колыбельную песню могучего Труда.
Oh, woe on woe!	О горе ты горькое!
Oh, Death, why canst thou not sometimes be timely?	О Смерть! почему не приходишь ты в нужную минуту?
Hadst thou taken this old blacksmith to thyself ere his full ruin came upon him, then had the young widow had a delicious grief, and her orphans a truly venerable, legendary sire to dream of in their after years; and all of them a care-killing competency.	Если бы ты взяла к себе старого кузнеца, прежде чем свершились его гибель и разорение, тогда осталось бы у молодой вдовы ее сладкое горе, а у сирот был бы всеми почитаемый и воспетый семейными преданиями покойный отец, о котором они могли бы думать в последующие годы; и у всех - беззаботная жизнь с достатком.
But Death plucked down some virtuous elder brother, on whose whistling daily toil solely hung the responsibilities of some other family, and left the worse than useless old man standing, till the hideous rot of life should make him easier to harvest.	Но смерть скосила себе какого-то добродетельного старшего брата, от чьих неутомимых ежедневных трудов целиком зависело существование совсем другой семьи, а этого хуже чем никчемного старика оставила стоять на ниве до тех пор, покуда мерзкое гниение жизни не сделает его еще более пригодным для жатвы.
Why tell the whole?	К чему пересказывать остальное?