Моби Дик

All thy unnamable imminglings float beneath me here; I am buoyed by breaths of once living things, exhaled as air, but water now.	Подо мной плавают безымянные останки поглощенных тобою жизней; меня поддерживает на поверхности дыхание тех, кто некогда был жив, дыхание, ставшее водой.
"Then hail, for ever hail, O sea, in whose eternal tossings the wild fowl finds his only rest.	- Привет же тебе, привет, о море, среди чьих вечно плещущих волн только и находит себе приют дикая птица.
Born of earth, yet suckled by the sea; though hill and valley mothered me, ye billows are my foster-brothers!"	Рожденный землей, я вскормлен морем; хоть горы и долы взлелеяли меня, вы, морские валы, мои молочные братья!
CHAPTER 117. The Whale Watch.	Глава CXVII. КИТОВАЯ ВАХТА
The four whales slain that evening had died wide apart; one, far to windward; one, less distant, to leeward; one ahead; one astern.	Четыре кита, которых загарпунили в тот вечер, были широко разбросаны по глади вод; одного забили далеко с наветренной стороны, другого поближе, с подветренной, один оказался за кормой и один впереди по курсу.
These last three were brought alongside ere nightfall; but the windward one could not be reached till morning; and the boat that had killed it lay by its side all night; and that boat was Ahab's.	Этих трех последних успели подобрать еще до наступления темноты: к четвертому же, которого унесло по ветру, до утра подойти было невозможно; он остался на плаву, и вельбот, добывший его, всю ночь качался подле; это был вельбот Ахава.
The waif-pole was thrust upright into the dead whale's spout-hole; and the lantern hanging from its top, cast a troubled flickering glare upon the black, glossy back, and far out upon the midnight waves, which gently chafed the whale's broad flank, like soft surf upon a beach.	Шест с флагом был вставлен торчком в дыхало мертвому киту; и фонарь, свисавший с шеста, бросал бегучие, тревожные отблески на черную, лоснящуюся спину и далеко по ночным волнам, которые ласково колыхались у огромной китовой туши, словно робкий прибой у песчаного берега.
Ahab and all his boat's crew seemed asleep but the Parsee; who crouching in the bow, sat watching the sharks, that spectrally played round the whale, and tapped the light cedar planks with their tails.	Ахав и вся команда его вельбота спали; бодрствовал один только парс; он сидел, поджав ноги, на носу и следил за призрачной игрой акул, которые извивались вокруг кита, постукивая хвостами по тонким кедровым бортам.
A sound like the moaning in squadrons over Asphaltites of unforgiven ghosts of Gomorrah, ran shuddering through the air.	А в воздухе трепетал какой-то легкий звук, словно стонали легионы непрощенных призраков Гоморры над Асфальтовым морем.
Started from his slumbers, Ahab, face to face, saw the Parsee; and hooped round by the gloom of the night they seemed the last men in a flooded world.	Ахав вздрогнул и очнулся от своей дремоты; лицом к лицу напротив него сидел парс. Схваченные обручем ночной тьмы, они казались последними людьми на залитой потопом планете.
"I have dreamed it again," said he.	- Опять мне снилось это, - промолвил он.
"Of the hearses?	- Катафалк?
Have I not said, old man, that neither hearse nor coffin can be thine?"	Разве не говорил я тебе, старик, что не будет у тебя ни катафалка, ни гроба?
"And who are hearsed that die on the sea?"	- Да и бывают ли катафалки у тех, кто умирает в море?