Моби Дик

In this foreshadowing interval too, all humor, forced or natural, vanished.	В это предгрозовое время исчезло на борту всякое веселье - искреннее и показное.
Stubb no more strove to raise a smile; Starbuck no more strove to check one.	Стабб уже больше не стремился вызывать улыбки, а Старбек их гасить.
Alike, joy and sorrow, hope and fear, seemed ground to finest dust, and powdered, for the time, in the clamped mortar of Ahab's iron soul.	Радость и горе, надежды и страхи - все словно смолото было в тончайшую пыль и замешано в затвердевший раствор, на котором держалась железная душа Ахава.
Like machines, they dumbly moved about the deck, ever conscious that the old man's despot eye was on them.	Люди безмолвно, точно автоматы, двигались по палубе, постоянно ощущая на себе деспотичное око старого капитана.
But did you deeply scan him in his more secret confidential hours; when he thought no glance but one was on him; then you would have seen that even as Ahab's eyes so awed the crew's, the inscrutable Parsee's glance awed his; or somehow, at least, in some wild way, at times affected it.	Но если бы вы пристальнее пригляделись к нему в сокровенные часы его одиночества, когда, как думал он, только одни глаза были устремлены на него, вы бы увидели тогда, что подобно тому как взор Ахава устрашал его команду, так таинственный взор парса устрашал Ахава; или во всяком случае как-то странно по временам на него воздействовал.
Such an added, gliding strangeness began to invest the thin Fedallah now; such ceaseless shudderings shook him; that the men looked dubious at him; half uncertain, as it seemed, whether indeed he were a mortal substance, or else a tremulous shadow cast upon the deck by some unseen being's body.	Неуловимая, все возрастающая загадочность облачала теперь тощего Федаллу; его с ног до головы била беспрерывная дрожь, так что люди стали поглядывать на него в недоумении, будто сами уже не знали, смертное ли он создание или трепещущая тень, отброшенная на корабль неким невидимым существом.
And that shadow was always hovering there.	А тень эта присутствовала на палубе постоянно.
For not by night, even, had Fedallah ever certainly been known to slumber, or go below.	Ибо даже ночью никто никогда не видел, чтобы Федалла задремал или спустился в кубрик.
He would stand still for hours: but never sat or leaned; his wan but wondrous eyes did plainly say-We two watchmen never rest.	Он мог неподвижно стоять целыми часами, но никогда не садился и не ложился; и его блеклые, удивительные глаза ясно говорили -мы, двое стражей, никогда не отдыхаем.
Nor, at any time, by night or day could the mariners now step upon the deck, unless Ahab was before them; either standing in his pivot-hole, or exactly pacing the planks between two undeviating limits,-the main-mast and the mizen; or else they saw him standing in the cabin-scuttle,-his living foot advanced upon the deck, as if to step; his hat slouched heavily over his eyes; so that however motionless he stood, however the days and nights were added on, that he had not swung in his hammock; yet hidden beneath that slouching hat, they could never tell unerringly whether, for all this, his eyes were really closed at times; or whether he was still intently scanning them; no matter, though he stood so in the scuttle for a whole hour on the stretch, and the unheeded night-damp gathered in beads of dew upon that stone-carved coat and hat.	В какое бы время дня или ночи не выходили моряки наверх, Ахав неизменно был там, либо стоя у своего поворотного отверстия, либо шагая по палубе между двумя недвижными пределами - грот-мачтой и бизанью; иногда его можно было видеть в дверях каюты; он стоял, выдвинув вперед свою живую ногу, точно собирался шагнуть; его шляпа с опущенными полями тяжело давила, надвинутая на самые глаза; так что, как бы неподвижно он ни стоял и как бы ни возрастало число дней и ночей, в которые он не подходил к своей койке, все равно никто никогда не мог с уверенностью сказать, закрыты ли у него под шляпой глаза или же он по-прежнему пристально следит за командой; а он мог простоять так и час, и два, и ночная влага жемчужинами собиралась в каменных складках его одежды.