Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис

Я считал мастерски написанные лица с картин Босха, Брейгеля и Хогарта ушедшей натурой… Но постепенно начал замечать их в автобусах, на аукционах, рынках и ярмарках. То же и с карикатурами Марка[474]

. Когда я впервые увидел их, то подумал: какая талантливая выдумка эти супруги Стринг-Элонги![475]

Однако сейчас… я вижу Стринг-Элонгов и их товарищей повсюду. Думаю, мы тоже по-своему Стринг-Элонги, или по крайней мере вплотную к ним подобрались, хотя никто из нас никогда не ощущал свою принадлежность к этому выдающемуся роду… И потом, мы жили в Кэмден-тауне задолго до того, как пришел Марк и так потешно изобразил нас. Это место было куда менее модным в 1950-х, когда джентрификация только набирала обороты. Из множества пансионов на Глостер-кресент сейчас остался только один, на всей Риджентс-парк-террас была заселена лишь пара домов… Увидев разрисованную мелом мостовую, молодых матерей с колясками, детвору, играющую на лужайке, Мартина утвердилась в своем желании жить здесь. Для нее преимущества затмили недостатки[476]

.

Вероятно, Томпсоны с этим не согласились бы, однако их снисходительное, идеализированное представление о нищете прекрасно укладывалось в систему взглядов, которую высмеивал в своих карикатурах Марк Боксер и с которой они не стремились себя соотносить. Саймон и Джоанна Стринг-Элонги впервые возникли в конце 1960-х годов как герои серии карикатур «Времена и нравы северо-западного Лондона» на страницах журнала The Listener и на протяжении 1970–1980-х годов появлялись в The Times. Это была пара из Кэмдена, с модными стрижками и очками в тяжелой оправе, охочая до последних новинок альтернативной культуры и отчаянно следящая за тем, как нынче принято рассуждать о политике и отношениях полов. Стринг-Элонги стремились всегда быть на шаг впереди толпы. Весной 1975 года, омраченной забастовками и ростом инфляции, Марк нарисовал супругов поднимающимися по ступеням своего дома – под их ногами хрустит мусор, и они причитают: «Если так пойдет и дальше, придется нам поискать место, которое наверняка не станет модным». В другой карикатуре Джоанна стоит перед витриной благотворительного магазина и обращается к подруге: «А ведь когда-то мы и впрямь любили покупать подержанные вещи, помнишь?»[477]

В предисловии к книге комиксов Марка Боксера, изданной в 1978 году, Джеймс Фэнтон рассуждал о том, что карикатуры на Стринг-Элонгов связаны с пессимизмом контркультурной элиты своего поколения и ее безвольной ностальгией, и точно подмечает взаимовлияния этих трех явлений на материальном и символическом уровне: «1970-е годы можно по праву назвать эпохой возрождения, но поток вещей, которые можно было бы возродить, иссяк. Отсюда унылые ангары Кэмден Лока, доверху набитые тряпьем, отсюда культ барахла… отсюда прилавки с подержанной одеждой, из-за которых юные девицы убеждают ровесниц купить лисьи меха. Это и причина того, что, в то время как по всей Европе дети одеваются элегантно, в Лондоне они ходят в штанишках с заплатками, как голландский мальчик с картинки»[478]. Фэнтон, сам того не зная, предсказал, что в следующем десятилетии жители Кэмден-тауна будут играть важную роль в процессе упорядочения лондонских модных аллюзий. Так, депривация старого города и амбиции, характерные для богемы, подготовили почву для того, что впоследствии стало известно как урбанистический ренессанс.

На заре рыночного стиля