Моего айдола осуждают

Айдолы уходят со сцены, заканчивают свою карьеру или попадаются на чем-то нехорошем – в общем, внезапно исчезают. Становясь членами групп, вдруг пропадают из поля зрения – такое тоже, говорят, случается. Когда я думаю о расставании с айдолом, я одновременно думаю о расставании с людьми из фан-клуба. Связь между нами возникла из-за него, так что, если он исчезнет, нам придется разойтись. Есть такие, как Наруми, которые по ходу дела переключаются на другой жанр, но я не думаю, что смогу найти другого айдола, если этот исчезнет. Моим единственным кумиром всегда будет Масаки Уэно. Только он пробуждает меня к жизни, взывает ко мне, прощает меня.

Когда выходит новая песня, отаку[9] ставят CD-диск на полочку, которую называют «алтарь». Моя комната завалена одеждой, бутылками с недопитыми напитками, брошенными здесь неизвестно когда, раскрытыми учебниками, лежащими страницами вниз, и вложенными в них распечатками, но благодаря светло-голубым занавескам и лампе с плафоном лазурного цвета свет и ветер, попадающие внутрь, всегда окрашены голубым. У каждого айдола в группе обычно есть свой цвет-символ. Фанаты его используют, например, когда фонариками поддерживают на концерте или встрече своего айдола, а еще он присутствует в сувенирных изделиях. У моего кумира цвет голубой, поэтому я все вокруг себя окрасила голубым. Мне достаточно погрузиться в пространство голубого цвета – и я обретаю спокойствие.

Когда входишь в мою комнату, сразу понятно, где ее центр. Так же, как в христианской церкви распятие, а в буддийском храме – статуя святого, на самой высокой полке стоит фотография моего кумира с его автографом, а от нее, расходясь во все стороны, в ярко-синих, темно-синих, бледно-голубых рамках всю стену покрывают постеры и фотографии. Полки плотно забиты DVD-и CD-дисками, журналами и буклетами, которые разложены по годам и словно образуют геологические пласты, начиная с самых старых. Когда выходит новая песня, я убираю диск с верхней полки на полку пониже, заменяя его новым.

У меня не получается вести обычную жизнь, как без труда делают другие, я только страдаю, зарабатывая новые морщины. Но поддерживать моего кумира – смысл моей жизни, это абсолют, до конца понятная мне миссия, центр моего существования. Ну, как центр – хребет, стержень.

Учеба, секция, подработка, кино, куда ходишь с друзьями, или кафе, где ты ешь, или одежда, которую покупаешь на заработанные деньги, – обычно так расцвечивают свою жизнь, облекают ее плотью, делают ее богаче. Я иду против течения. Через своего рода аскетизм я сосредотачиваюсь на хребте. Все лишнее обдирается, и остается только хребет.

Акари! Я уже говорила: сдай, пожалуйста, табличку по твоим сменам во время каникул.