Могильный червь

Потом она снова вскочила, и он закричал на нее, но она набросилась на него с новой яростью, и он увидел, как что-то серебряное блеснуло в ее кулаке, как электрическая дуга. Она полоснула его по руке и вонзилась в бок, царапая ребра... А потом она повернулась и убежала, растворившись в тени, а он упал на колени, наполненный не только ужасом, но и яростью от того, что она только что сделала. Он прижал руку к ребрам, и она стала красной от крови.

Она ударила его ножом.

Она действительно ударила его ножом.

На мгновение ему показалось, что он видит, как она бежит между деревьями, но он не был уверен. Только то, что он услышал, как что-то эхом разнеслось над озером: искаженный, истерический смех триумфа и ненависти.

Чувствуя, как кровь стекает по боку, он, спотыкаясь, побрел к своему грузовику, вдыхая прохладный ночной воздух.

61

Тара упала в сорняки на берегу озера. Они были толстыми и жадными, опутанными паутиной пауков. На животе она двигалась сквозь них, ползла, медленно продвигаясь вперед. Она кралась по траве, вдыхая запах земли и черной тьмы озера. Когда она добралась до воды и почувствовала, как ее сырость наполняет ее голову, она снова и снова погружала в нее лицо, пока жар не спал. Она смахнула листья с волос.

Она не помнила, как напала на Фрэнка Дюваля.

Было только озеро, трава, ночь.

- Мне пора возвращаться, - сказала она. - Скоро придет время играть в эту игру.

На животе она пробиралась сквозь сорняки, пока не нашла траву. Затем она побежала, сначала на четвереньках, потом прямо против ветра.

62

Стив уже дремал, когда Тара прошла мимо его машины. К тому времени луна уже начала всходить, и ее глаза мерцали, как блестящие новые четвертаки, когда она пересекла двор, поднялась по лестнице и вошла внутрь.

Сглотнув, Стив набрал номер Фрэнка, но ответа не последовало.

Давай, Фрэнк! Мы же договорились!

Он заставил себя расслабиться и подождал еще пять минут, потом десять. В доме по-прежнему не горел свет. Он снова набрал номер Фрэнка, но ответа по-прежнему не было. Может быть, он заснул. Может быть, он был в душе. Может быть, он и срал, если уж на то пошло. Как бы то ни было, Стив не собирался ждать.

- Да пошел он, - пробормотал он себе под нос и направился к дому Кумбсов.

Он легонько постучал в дверь и открыл ее.

- Тара? - позвал он в наступившей тишине. - Это я. Это Стив.

Темные комнаты были заполнены сгорбленными фигурами, и ему показалось, что несколько человек двинулись в его направлении. Затем голос, ее голос, плывущий вниз по лестнице, как летящее кружево:

- Я здесь, Стив.

Звука ее голоса было достаточно, чтобы заставить его сделать неуверенный шаг назад, его тело наклонилось к двери, к ночи и безопасности за ней. Он заставил себя идти вперед, каждый шаг был тяжелым, что-то похожее на головную боль, пульсирующую в его черепе, которая была не головной болью, а чем-то более древним, почти как ритмичная племенная песнь, говорящая ему убираться к черту, потому что ЗДЕСЬ ЕСТЬ МОНСТРЫ. Это был плоский, бескомпромиссный инстинкт выживания... грубо, даже больно, но это было в его интересах.

Он ухватился за перила.

Он сделал второй шаг, прежде чем у него закружилась голова, и реальность, казалось, разлетелась вокруг него на молотобойные, взрывающиеся пурпурно-черные точки. Именно тогда он понял, что не дышит, что его дыхательное горло закрыто до крошечного отверстия. Он понял это так же, как и то, что его тело боролось против него. Ему действительно не хотелось подниматься по этим ступенькам, поэтому он подтягивался, держась за перила лестницы, его сердце было таким тяжелым, что казалось, будто кирпич колотится в груди.

Ты хотел увидеть ее, придурок, и теперь увидишь.

Наверху, в коридоре, он увидел мерцающий свет и проследил его источник: комната Тары. Дверь была частично закрыта, и по качеству света, льющегося из-за ее края, он знал, что там горели свечи. Свечи обычно означали только одно для Тары, но он не смел позволить себе думать об этом, хотя его гормоны уже набирали обороты.

И сейчас.

И всегда.

Он открыл дверь. Да, горели свечи – три или четыре на комоде – и Тара сидела на полу, обхватив себя руками, и мягко раскачивалась взад-вперед. Она что-то бормотала себе под нос.

- Тара, - сказал он.

Она встала, совершенно голая, и он впился в нее взглядом. Его внутренности, казалось, втянулись в себя. На бедрах, животе, руках и даже на груди виднелись порезы. И, судя по их виду, совсем недавние. Так что - либо она проползла нагишом через кустарник, либо...

- Тара? - спросил он. - Что с тобой случилось?