Могильщик: в поисках пропавших без вести

– Тогда действительно Оксана Акчурина. Знаешь, что она недавно учудила?

Я не мог знать. Ответил:

– Нет

– Сбрила волосы под ноль. От неё избавились бы, придраться не к чему. Пашет, как положено, успеваемость в пределах нормы. Мы «чумачечей» Саной зовём. Говорят, Оксанина мама приятельница директора.

Я моментально перевел разговор на общих знакомых. Задело, что Чумачеча». Узнал главное – имя. Пообещал Тане хороший шоколад с первого заработка. Предупредила: осторожнее, с кем поведёшься, от него наберёшься. Предупреждение тоже не понравилось. Обойдусь без чужих советов.

– Ладно, исключительно по доброте душевной достану её контакты.

Я этого и хотел, в Сетях Сана не доступна. Умная девчонка. Сети делают любого доступным, то есть уязвимым.

Таня действовала быстро, уже на следующий день у меня был номер. Три дня ушло на составление вступительной речи для Чумачечей. Позвонил в пятницу вечером, Сана без долгих уговоров согласилась пересечься в субботу возле пиццерии. Встретились, пошли кормить птиц в сквере, посидели в пиццерии, прогулялись по улицам. Встреча прошла удачно, будто знакомы с детства.

На стрелку Оксана пришла не в белом балахоне, в котором я её увидел в первый раз, тогда было лето, как хипстер: парка, клетчатая рубашка, застегнутая глухо до верхней пуговицы, узкие джинсы, голые щиколотки, слипоны на белой подошве. Я был одет практически также, только вместо слипонов кроссы. Она в очках, для образа. Говорили, в основном, про танцы. Пробовали связку танцевальных па сымпровизировать ради прикола. Танцевать не танцевали, для танца нужно настроение, зеркала или публика. Сказал, что по вечерам разучиваю лезгинку и ирландский танец.

Лезгинку танцуют на согнутых пальцах ног, никаких жестких пуантов. Невероятно сложно и больно перемещаться на костяшках, приземляться на колени в прыжке в полный оборот, скользить на них метра два по полу. Это фигура высшего пилотажа мужского танца. Первое время боялся, разобью коленные чашечки. Пока целы. На первый взгляд, скупому на движения, в отличие от размашистых движений лезгинки, ирландскому танцу, корпус остается статичным, национальный темперамент – строптивый характер выбивается каблуками, научиться легче. На деле, ноги свинцом наливаются, пока добьешься нужного стука каблуков. Оба азартные танцы. Не каждый танцор исполнит их на нестыдном уровне.

На второй встрече Оксана рассказала, что ей нравится парень, он об этом не подозревает, что друзей у неё нет. Предложила статус друга. Я был не против: дружбан, так дружбан. Взаимно: не мог представить, как обнимаю, целую или сплю с Саной. Однако тянуло, тянет к ней однозначно. На одной волне вибрируем. По выражению глаз схватываем мысль друг друга, наговориться не можем. Нам много чего надо было обсудить, расставить по местам. Наши приоритеты совпадают.

Осень, зиму, начало весны выгуливал Сану в разных местах. В контактный зоопарк ходили, ей нравятся зверушки. На выставку кактусов случайно забрели. Классное зрелище: колючки, колючки и… аленький цветок. Неожиданно. В арт галерею на копии Ван Гога выбирались. Пару раз в картинг клубе катались.

Прогулки закончились, когда Сана позвонила часов в десять утра в первых числах апреля. Между нами не принято звонить до обеда, оба на занятиях. Настойчивый звонок. Я сидел на физике, телефон поставил на вибро. Конкретно этот преподаватель не прощал, если ребята выбегали с телефонами в руках в коридор, чтобы переговорить. Сана звонила, я не откликался. Она повторяла дозвон. Понял, не прекратит, если не отвечу, она же чумачечея. Схватив телефон, проскочил мимо физика, не спросив его разрешения.

«Его убили. Ублюдок паршивый насмерть сбил. На паршивой машине. Сзади наехал. Не верю. Его убили…, – эту информацию Сана долдонила по кругу. Она никогда, даже ненароком, не произносила имя, но я сразу понял, о ком речь. Что говорят в подобных обстоятельствах, не знал. Осенило, что надо делать – ехать к ней. Спросил, как доехать, забрал сумку на глазах удивленного препода, побежал на остановку. Влетит за наглость – переживу. У девчонки настоящая жесть случилась.