Мой ангел-хранитель

Вопросов в голове Павла Семёнович становится только больше. Что он должен знать и откуда, интересно, он должен это знать? Но одно становится ясно, а именно то, почему черты женщины кажутся ему отдалённо знакомыми. Вероятно, мужчина встречал её на родительском собрании, быть может, даже не один раз. Хотя и выглядит она достаточно молодо, даже слишком для того, чтобы являться матерью пятнадцатилетнего ребёнка. Ни морщинки.

Но ведь точно: Фёдор Калитин – тот самый мальчик из богатой семьи, с которым у его сына уже бывали стычки. Вроде бы, даже в младших классах. Отец этого Фёдора владеет компанией – Павел Семёнович не помнит точного названия, – по производству канцелярских товаров. А эта женщина – его жена. Пластические операции? Сколько же она их сделала?

– Прошу прощения, но я вас не совсем понимаю…

Мужчина криво улыбается, виновато смотря на обоих гостей. Сын ему ничего не говорил. Павел Семёнович сам вдруг почувствовал себя школьником, который не может дать ответа у школьной доски.

– Вы не знаете о вчерашней драке? – задаёт вопрос отец Фёдора. – Значит, не знаете, – с небольшим удивлением заключает он, когда собеседник резко меняется в лице.

Мужчина абсолютно потерян. О какой драке идёт речь? Никакой драки не было. Саша ему ничего не сказал. А если бы это произошло – он бы непременно поставил отца в известность.

Ведь так?

Вчерашним вечером Саша вернулся с прогулки очень тихо. Тихо открыл дверь, тихо разделся, повесил ключи…Возня в коридоре была слышна его отцу, однако друг другу не было сказано ни слова – больная мать Саши в это время крепко спала. А сегодня утром, как обычно, быстро собрался в школу с сестрой и не менее быстро ушёл, так что Павел Семёнович толком не успел его даже увидеть – только из кабинета выкрикнул, что яичница приготовлена для них и стоит на плите.

Он не видел лица.

– Вчера Ваш сын подрался с нашим Федей, – начала объяснять женщина, – хотя, правильнее было бы сказать, что Ваш сын вчера побил нашего Федю.

Павел Петрович абсолютно потерян.

– Сильно?.. – глупо спрашивает он, не зная, что ещё и говорить в подобной ситуации.

– Разбитый нос, – только и отвечает Калитин.

Больше Пчёлкин не чувствует себя школьником. Теперь он готов провалиться сквозь землю, лишь бы только не видеть этих людей.

– Я всё возмещу. И поговорю с Сашей, когда он вернётся из школы. Может, зайдёте на чашку кофе?.. Мы могли бы обсудить это…

– Не стоит, – вновь прерывает Калитин, – я не люблю пустых речей. Я люблю дело, – он улыбнулся. – Думаю, Вы понимаете, о чём я.

На лице мужчины вновь отображается недоумение, но уже через секунду осознание приходит к нему.

– Сколько?

******************

Саша только и успевает, что открыть дверь да пропустить сестру за порог, когда слышит холодный, неожиданно строгий голос отца.

– Зайди ко мне, когда разденешься, Саша.

Парень почувствовал, как по спине пробежался мороз, а сердце пропустило пару ударов. Он всё знает! Хотя… Откуда, если так подумать? Саша был предельно осторожен: не показывался ему на глаза, а деньги с подработки были зачислены ему на карточку, так что отец никак не мог об этом узнать. Когда Александр вернулся вчера, никто не стал допрашивать его о прошедшей «прогулке»: парень незаметно и очень быстро разделся, поужинал и юркнул к себе в комнату, прикрывшись тем, что очень устал и желает как следует выспаться перед школой. Ему поверили. Вряд ли отец стал бы перекладывать разговор на следующий день, если бы догадался уже тогда. Он человек-дело, и все вопросы предпочитает разъяснять по мере их возникновения. Анна? Она была в школе, так что выдать замыслы брата никак не могла. Сегодня утром они с отцом утром не пересекались. В чём же дело? Пчёлкин-младший предчувствовал, что разговор пойдёт именно об этом.

Анна безмятежно стягивала сапоги – не без труда, поскольку сапогам этим шёл уже второй год, и они потихоньку становились малы девочке, – а Саша застыл в дверях на несколько секунд. Вплоть до того момента, пока сестрица не дёрнула его за краешек кофты, обратив внимание на себя.

Снимая верхнюю одежду, развязывая шнурки кроссовок, вешая ключи на гвоздь, Саша чувствовал, как дрожат его руки. Чувствовал и пытался взять контроль над разумом, но получалось плохо – унять внутреннюю панику у него не выходило. Внутри него царил сущий хаос. Ужас переплетался воедино со страхом, возбуждал нервы и дикое желание развернуться и убежать. Но конечно же, Саша этого делать не станет.

– Ты хотел о чём-то поговорить?

Тишина. Убивающая, хуже всяких криков и нелепо брошенных слов. Плечи отца слегка вздрагивают: сын слишком тихо подошёл сзади, и голос его звучал пришибленно и совсем негромко. А Саша был негромким, потому что поддался влиянию страха. Несмотря на то, что отец ещё ничего не сказал, собственные мысли загоняли его в угол, хватали в тугие сети. Самонакручивание. Боже, лучше бы отец поскорее начал говорить, ругать за всё и сразу; но только не молчал! Иначе несчастного подростка растерзают его собственные жуткие ожидания!

Наверное, это очень мучительно.