Мой большой греческий ремонт

Поскольку последнее слово оставалось за хозяевами, мы в конце концов навязали наше собственное видение консультантам, на чем и успокоились.

После того как Йоргос построил из кирпича кабину и обложил стены мрамором, санузел полностью преобразился. Настал черед сантехника. Несогласный с выбранной нами конфигурацией, он тем не менее честно и качественно выполнил свою работу.

Когда все было готово, Кудряшка, Кузя и я решили опробовать эргономику. Мы по очереди склонялись над умывальником, садились на стульчак и залезали в душевую кабину. Как ни странно, по субъективному ощущению, везде было просторно.

Кудряшка пришел в такой восторг, что долго тряс мою руку, как будто это я тут все сделал, а не он сам с Йоргосом на пару. На прощание, сфотографировав интерьеры в различных ракурсах и удовлетворенно поцокав языком, сантехник подытожил:

— Ох, и нравится мне твой санузел!

Часа через два Кудряшка неожиданно вернулся.

— Что-нибудь забыл? — спросил я.

— Нет, просто хотел еще раз взглянуть на ванную комнату.

Я нисколько не возражал, тем более что и сам последние два часа только и делал, что бегал вниз на гостевой этаж полюбоваться получившейся красотой.

Вновь насладившись метаморфозой некогда самого депрессивного помещения в мире и нежно огладив новый с иголочки фаянс, Кудряшка на этот раз так расчувствовался, что только и смог воскликнуть срывающимся голосом:

— Браво!

После чего мы, как и положено, перешли к братанию.

Вечером в гости зашла Мэри. Во-первых, ей не терпелось взглянуть на разрекламированный Згуросом санузел, а во-вторых, она сообщила, что вынуждена срочно уехать из-за болезни близкой родственницы, и принялась рассказывать о трудностях, связанных с лечением.

Греки вообще любят пожаловаться на свою медицину, но лишь потому, что не имели возможности посетить российскую районную поликлинику, особенно с серьезным диагнозом.

Рассудительные англичане, напротив, в один голос утверждают, что греческое здравоохранение организовано куда лучше их собственного. Что же касается Кузи и меня, то наше пока единственное столкновение с местным медицинским обслуживанием выглядело следующим образом. Как-то раз жена разбудила меня в три часа ночи и испуганным голосом сообщила:

— Арчи, у меня инфаркт!

Надо заметить, что Кузя, мягко говоря, склонна к ипохондрии и, подобно герою известной книги Джерома Джерома, способна найти у себя симптомы практически любой болезни. Ограничусь одним-единственным, но показательным примером.

Как-то, начитавшись страшилок в Сети, Кузя на раз диагностировала у себя не что-нибудь, а СПИД. В срочном порядке сделав необходимый анализ, она замерла в напряженном ожидании. Утром на второй день после анализа, еще до получения результатов, жена обнаружила в телефоне сообщение о пропущенном звонке. Номер, с которого был сделан звонок, совпадал с номером поликлиники, где брали анализ. Поскольку наш российский менталитет устроен таким образом, что мы точно знаем: с хорошей новостью из поликлиники не звонят, то Кузя за то время, что пришлось ждать, пока откроется регистратура и недоразумение прояснится, уже успела попрощаться с жизнью и даже составила список дел, которые нужно закончить до того, как пробьет ее последний час.

Памятуя об этом случае, а также впомнив, что накануне вечером жена жаловалась на слишком сильную струю воздуха из автомобильного кондиционера и, догадываясь, что ее, скорее всего, не более чем просквозило во время поездки, я не воспринял историю с инфарктом всерьез и попытался заснуть, но тщетно. Обвинив меня в бездушии, Кузя уже к семи утра заставила отвезти ее в приемный покой поселковой больницы в Лигурьё.

Клиника оказалась упакованной техникой по самое не балуй, но дело тут даже не в приборах, а в людях. Едва услыхав про подозрение на инфаркт, врачи забегали вокруг Кузи примерно с той же скоростью и сноровкой, что и персонаж Джорджа Клуни из сериала «Скорая помощь» в процессе отчаянной попытки спасти безнадежного пациента. Ничего подобного я в своей длинной жизни не видел, разве что в кино. Жена тоже обалдела, но с перепугу отнесла всю эту суету на счет тяжести собственного случая и еще больше приуныла.

В то время как специалисты наперебой брали анализы и гурьбой проводили исследования, я неоднократно пытался всучить кому-нибудь из них страховое свидетельство, пока один из врачей со словами «это больница, а не бухгалтерия», вежливо, но настойчиво выдворил меня из кабинета.

Довольно быстро поняв, что дело не в сердце, а в невралгии, врачи, облегчено вздохнув, сделали жене какую-то инъекцию — подозреваю, что успокоительную, — прописали положенные лекарства и, напутственно похлопав по плечу, отправили домой безо всякого намека на оплату их усилий по спасению умирающей.

Несмотря на все мои попытки пристроить страховку в администрацию клиники, документ никакого интереса не вызвал и там. Нарвавшись на очередную отповедь вроде «мы тут людей лечим, а не бумажки собираем», я наконец успокоился.