Мой друг Мегрэ

– Читаю или смотрю телевизор. Пробую избавиться от своего акцента, но не выходит.

Этот разговор был прерван телефонным звонком. Мегрэ указал Лапуэнту на телефон.

– Да… Он здесь. Передаю трубку… – И, обращаясь к Мегрэ, инспектор пояснил: – Комиссар полиции пятнадцатого округа.

– Слушаю, Жадо.

Мегрэ давно знал его и очень ему симпатизировал.

– Извините, что беспокою, господин дивизионный комиссар. Думаю, то, что я вам скажу, вас очень заинтересует. Бельгийский речник Жеф ван Рутен проверял у набережной Гренель, как работает мотор, и очень удивился, когда увидел, что посреди водоворотов на поверхность поднимается человеческое тело.

– Личность установили?

– У него в кармане брюк оставался бумажник. Жерар Сабен-Левек. Это вам что-нибудь говорит?

– Да, черт возьми! Вы на месте происшествия?

– Нет еще. Я прежде всего хотел предупредить вас. Кто это?

– Нотариус с бульвара Сен-Жермен, который исчез больше месяца назад. Сейчас еду. Встречу вас там. И спасибо.

Мегрэ запихал в карман вторую трубку, повернулся к шоферу:

– Пока вы мне больше не нужны. Можете идти. Благодарю за помощь.

Оставшись наедине с Лапуэнтом, Мегрэ вздохнул:

– Его-таки убили.

– Сабен-Левека?

– Только что вытащили тело из Сены, набережная Гренель. Поедешь со мной. Сначала предупреди отдел идентификации.

Маленький автомобиль выбрался из заторов машин и достиг Гренельского моста в рекордное время. На берегу Сены, ниже набережной, были свалены брусья, груды кирпичей, какие-то трубы. Несколько барж стояли под разгрузкой.

Вокруг безжизненного тела сгрудилось человек пятьдесят – постовому стоило большого труда не подпускать их близко.

Жадо был уже на месте.

– Товарищ прокурора сейчас будет здесь.

– Бумажник у вас?

– Да.

Жадо передал Мегрэ бумажник. Был он, естественно, совершенно размокший, липкий, дряблый. Лежало в нет три пятисотфранковых купюры и несколько стофранковых, удостоверение личности и права. Чернила расплылись, но некоторые слова еще можно было прочесть.

– Больше ничего?

– Нет, есть. Чековая книжка.

– Тоже на имя Сабен-Левека?

– Да.

Мегрэ украдкой поглядывал на разбухшее тело, распростертое на мостовой. Как всегда в подобных случаях, комиссару пришлось пересилить себя, чтобы к нему приблизиться.

Вздутый живот был похож на переполненный бурдюк. Грудь была распорота, и оттуда вылезали внутренности мерзкого белого цвета. Что касается лица, в нем уже не оставалось почти ничего человеческого.

– Лапуэнт, звони Лёкюрёру, пусть сейчас же едет сюда.

Мегрэ не мог допустить, чтобы это увидела Натали.

– Где речник?

Ему ответили с сильным фламандским акцентом:

– Я здесь, господин полицейский.

– Вы тут долго стояли?

– Больше двух недель, понимаете. Я рассчитывал задержаться дня на два, чтобы выгрузить кирпичи, но забарахлил мотор. Механики пришли чинить. На это потребовалось время. Сегодня утром они закончили работу…

Рядом с речником стояла его белобрысая жена со светловолосым младенцем на руках: судя по всему, она не понимала по-французски и с беспокойством переводила взгляд с одного собеседника на другого.

– Около трех я решил сам проверить мотор, потому что рассчитывал завтра утром отплыть в Бельгию, взяв груз вина в Берси. Я почувствовал: что-то мешает, и когда мотор заработал, тело неожиданно всплыло на поверхность. Оно, наверное, зацепилось за якорь или винт, поэтому все распорото. Вот уж повезло, правда, месье…

Товарища прокурора, которому не было и тридцати, звали Орон. Выглядел он очень элегантно, очень изысканно.

– Кто это? – спросил он, пожав Мегрэ руку.

– Мужчина, который исчез больше месяца назад, Сабен-Левек, нотариус с бульвара Сен-Жермен.

– Он украл кассу?

– Не похоже.

– У него были причины для самоубийства?

– Не думаю. Последней, кто его видел, была девушка из ночного кабаре.

– Значит, его убили?

– Вероятно.

– Здесь?

– Не представляю, каким образом могли его привезти живым на берега Сены. Идиотом он не был… Привет, Гренье. У меня тут для вас грязная работенка.

– Видел.

Это был один из новых судебно-медицинских экспертов.

– Здесь я ничего не могу сделать. Констатировать смерть было бы с моей стороны смешно: она достаточно очевидна.

Подъехал фургон Института судебной медицины. Но сначала пришлось предоставить поле деятельности фотографам из отдела идентификации. Первый клерк нотариуса не заставил себя ждать и уже спускался по каменным ступеням, ведущим на грузовой причал.

Мегрэ указал ему на бесформенную массу, распространявшую зловоние.

– Посмотрите, он ли это.

Подойти ближе первый клерк не решался. Держался он неестественно прямо и не отнимал от носа и рта носовой платок.

– Это действительно он, – заявил Лёкюрёр.

– Как вы его узнали?

– По лицу. Это действительно он, хотя лицо и изуродовано. Думаете, он бросился в воду?

– С чего бы это?

Лёкюрёр отошел, встав как можно дальше от тела.

– Не знаю. В воду бросаются многие.

– У меня его бумажник и чековая книжка.

– Значит, я не ошибся, опознав его.

– Я вызову вас завтра утром на набережную Орфевр, чтобы подписать свидетельские показания.

– В котором часу?

– В девять. У вас такси?