Мой Король...

Барон остался работать на теплицах: он вернулся к Ларисе, окружившей его женской лаской и заботой. Лариса была очень хорошей женщиной: можно было не сомневаться, что жизнь с ней будет спокойной, без скандалов и измен. Немного подумав, Барон сделал ей предложение, (ему на самом деле хотелось «прибиться к берегу» и завести крепкую семью). Он был благодарен жене за любовь и заботу, и честно исполнял роль главы семьи: их дом был — полная чаша, но… Он всю жизнь вспоминал, как одно необдуманное слово разрушило доверие любимой девушки — и навсегда изменило его жизнь…

Это был самый тяжёлый месяц в жизни Каро: Лика закрылась как улитка в раковине, совершенно не реагируя на происходящее вокруг. Она с утра до вечера лежала в кровати, уткнувшись в стену равнодушным апатичным взглядом, и горько плакала, когда думала, что её никто не слышит…

Но Каро всё слышал. Конечно же, он не сдержал данное в хмельном угаре слово, и приходя в гости к Орифу, слышал каждый вздох, каждый всхлип, доносившийся из комнаты Лики. Её тихий безмолвный плач, без рыданий и стенаний, пронзал душу сильнее любого ножа — и причинял такую боль, что хоть пулю в лоб пускай!

Ни Ориф, ни Хельга, ни кто-либо из домочадцев даже не догадывались об истинных причинах такого странного поведения Лики. Все были абсолютно уверены, что всё дело в гибели двух кроликов, проживших не более нескольких дней, и она просто тоскует по своим маленьким питомцам.

Лишь Каро с Максом знали правду, и от этого на душе было ещё более мерзко и пакостно. У Каро словно пелена с глаз упала: он увидел себя и свои поступки совсем с другой стороны — ведь это ОН заставил её плакать. Это ОН заставил её страдать, возомнив себя Богом, решающим чужие судьбы. Он ведь не о ней думал, когда запугивал Ваську: он беспокоился О СЕБЕ — так какая тут, к чёрту, любовь?! Это чистый эгоизм: любовь предполагает нечто другое — внимание, заботу, (без требований и ожиданий чего-то взамен!), а он всегда думал только о себе и о том, что хочет видеть эту девочку СВОЕЙ женой…

Каро чувствовал себя самым отъявленным мерзавцем и негодяем на всей земле и, (как мог), пытался загладить свою вину перед Ликой. Каждый день она получала очередной конверт с запиской, где было написано лишь одно слово: «ПРОСТИ…»

Она даже не читала эти письма. Выйдя на балкон, Лика демонстративно — медленно разрывала эти послания на мелкие кусочки и бросала их вниз. После чего снова возвращалась на кровать и плакала.

На разговоры она тоже не реагировала. Как ни пытался Каро с ней заговорить — она его просто не слушала. Она никого не слушала, полностью погрузившись в своё горе…

Каро уже совершенно отчаялся, когда вдруг в начале августа Лика появилась на пороге зала и тихо попросила:

— Дядь-Каро, мне нужно с тобой поговорить…

Она сильно исхудала и была похожа на бледную тень от привидения. Молча кивнув, Ориф знаком дал понять, что будет очень рад, если Каро удастся «вправить мозги» не в меру разгоревавшейся «по погибшим кроликам» дочери.

— Конечно… — кивнул Каро, поднимаясь из-за стола.

Она привела его в свою комнату и плотно прикрыла дверь, чтобы их никто не подслушал. Забравшись на кровать, Лика подождала, пока он присядет рядом и достала из-под подушки белый конверт.

— Вот… — протянула Лика до боли знакомое письмо и тихо попросила: — Найди его… Найди — и УБЕЙ!!!

У Каро сердце остановилось от этих слов. В её голосе было столько ненависти: лютой, непримиримой ненависти — и боли…

— Не надо, Лик… — покачав головой, тихо сказал он. — Ты потом всю жизнь жалеть будешь…

Он знал, о чём говорит: Каро хорошо помнил всех, с кем так или иначе ему пришлось расправиться, и не хотел, чтобы на душе Лики был подобный груз.

— НАДО… — посмотрела она на него и вдруг передумала: — Хотя нет, ты прав: не трогай его — просто найди! Я его САМА УБЬЮ… — пообещала она и, уткнувшись лицом в колени, снова расплакалась. — Он мне всю жизнь испортил…

Каро молча смотрел, как она плачет, и мучительно раздумывал, что ему делать дальше. Признаться, что это он стоит за всеми письмами? Она его просто возненавидит! Но она и так его ненавидела, просто не знала, что это ОН, так пусть хоть выплеснет на него свою ненависть. Пусть выплеснет на него все эмоции, всю свою ярость и гнев — только не молчит, уткнувшись в стену равнодушным взглядом, и не рыдает вот так: молча, без звуков и всхлипов…

— Он Ваську так запугал, что тот меня бросил… — не поднимая головы, прошептала Лика сквозь слёзы. — А мы пожениться хотели…

— Ты любишь его… — заметил Каро, вспоминая растрёпанного Ваську, и грустно усмехнулся: вот уж действительно — любовь зла…

— Нет! — резко мотнула головой Лика.

Этот ответ был более чем неожиданным. Зачем так плакать и убиваться по человеку, к которому ничего не чувствуешь? Каро искренне не понимал и слегка растерялся.

— Объясни, — тихо попросил он. — Если Васька тебе не нужен, то, что…?

— Мне обидно очень… — прошептала она, продолжая плакать. — Он даже бороться за нас не стал… ПРЕДАТЕЛЬ…