Мой личный ангел

— Физкультурника я тоже пробил, — ответил собеседник. — Здесь все чисто. Никакого криминала за ним не числится. Женат, есть дети. Все так же работает в школе. Только уже в другой. Я осторожно проявил интерес: отзываются о нем хорошо. А главное, у них никто не пропадал, — я лишь кивнула, и Павел Васильевич продолжил свой отчет: — И последнее, сторожа я тоже нашел. Вот его данные и адрес, — он выложил на стол листок бумаги. Потом взглянул на меня и произнес: — Теперь, когда я выполнил ваши просьбы, можете наконец объяснить, зачем вам все эти люди? С физруком я хоть что-то понял: они с Любой ссорились. А уголовник вам чем приглянулся? У него даже статьи для маньяка или любителя несовершеннолетних неподходящие. Или тот же сторож? Ему вообще лет шестьдесят тогда было.

— Что касается отца Олега, ваша учительница упоминала, что он приезжал сюда, когда сын учился в старших классах.

— И что из этого следует? — недоуменно отозвался собеседник

— Помните, я выдвигала версию, что Люба стала свидетельницей другого преступления?

— Помню. Только я ведь уже говорил, никаких других преступлений не было.

— Если полиция ничего не знает, это еще не значит, что их не было, — резонно заметила я.

— Ну, допустим, — поморщившись, ответил участковый. — Как вы тогда надеетесь понять, что это за преступление, если о нем никто не знает?

— Там посмотрим. Просто эту информацию стоит проверить.

— Хорошо, — тяжело вздохнул Павел Васильевич. — А сторож тут причем?

— Дело в том, что ночью после выпускного кто-то влез в его комнату в школе.

— Откуда вы знаете? В деле таких сведений нет.

— Ваша учительница рассказала. Из комнаты ничего не взяли, и в школе посчитали, что говорить не о чем.

— Так раз ничего не взяли, какой в этом для нас интерес?

— Может, и никакого, — пожала я плечами. — Но поговорить со сторожем надо.

— Понятно, — усмехнулся участковый. — Пока что мое мнение о дилетантах вы полностью оправдываете, — и добавил: — К Михалычу я лучше сам вас отвезу. Он уже в возрасте и не поймет, чего вы от него хотите. Можем выбраться туда завтра.

— Хорошо, спасибо! — поблагодарила я, решив никак не реагировать на слова о дилетантах. Пусть думает, что хочет, лишь бы только мне помогал.

Дальше я собиралась перейти к более сложным вопросам. Но для начала сварила нам кофе, приготовила бутерброды и пригласила гостя за стол. А когда он перекусил и расслабился, рассказала о посещении кладбища и о том, в каком виде мы нашли могилу матери Игната. Мне было интересно, знает ли он что-нибудь об этом вандализме. Удивленным участковый не выглядел. Скорее, раздосадованным.

— Черт, значит, опять началось? Я это уже видел, там недалеко могила моего отца. Беседовал потом и с батюшкой, что отвечает за кладбище, и с местным участковым. Пригород — уже не мой участок. Они обещали проследить. Когда в последний раз приезжал, все было нормально. Хорошо, навещу их еще раз. Напомню про обязанности.

— Спасибо! — кивнула я и заметила: — Пакостить умершим — редкая мерзость. — Помолчала немного и все же решилась задать вопрос: — Я хотела у вас узнать: обстоятельства смерти матери Игната проверялись? Вскрытие делали?

Павел Васильевич явно напрягся и удивленно взглянул на меня.

— Позвольте узнать, с чего вдруг вас это интересует?

— Сначала ответьте на мой вопрос, потом я отвечу на ваш.

— Любопытно, — приподнял бровь собеседник. — Ну хорошо. В свете всех обстоятельств отец был очень обеспокоен этой смертью. Поэтому проявил упорство и уговорил Игната сделать вскрытие. А также пригласил двух экспертов. Могу с абсолютной уверенностью сказать, что женщина умерла сама, без помощи со стороны. Теперь ваша очередь, — усмехнулся он.

— Я уверена, что смерти вашего отца и Катерины связаны между собой.

Произнеся эту фразу, я внимательно следила за лицом Павла Васильевича. Как он ни хотел, явную обеспокоенность ему скрыть не удалось. Обеспокоенность, а вовсе не удивление. А значит, мое предположение для него не новость.

— Что вы имеете в виду? — участковый попытался исправить положение, приняв изумленный вид. Но меня этим не убедил.

— Павел Васильевич, — усмехнулась я, — вместо того, чтобы изображать поруганную невинность, лучше расскажите, что вы об этом знаете. А также о том, что рассказал перед смертью ваш отец.

Вот здесь его взгляд кардинально изменился. В нем не осталось ни намека на ироничное добродушие, которое он так любил на себя напускать. Лишь холодная, жесткая настороженность. Требовательным тоном он произнес:

— Чтобы делать подобные заявления, у вас должны быть железные аргументы. Они есть? Выкладывайте!

— Пожалуйста. Я знаю, что причиной запоев вашего отца стала смерть мамы Игната. И знаю, что вы тоже это знаете.

Собеседник сразу же расслабился, холод в глазах испарился без следа.

— Это все, что у вас есть? Я уж подумал, что вы, и правда, что-то нащупали. А вы просто тычете пальцем в небо. Не очень впечатляет.