Мой любимый шпион

Лукас, казалось, помрачнел еще больше; все попытки изменить положение ребенка ни к чему не приводили. Голос его по-прежнему звучал спокойно, а руки двигались уверенно, но он уже понимал, что ничем не сможет помочь. Сюзанна догадалась, что из-за хрупкого сложения Мари роды пройдут гораздо тяжелее и будут опаснее обычных.

На протяжении всего этого бесконечного дня Сюзанна держала роженицу за руку. Только однажды она отошла, чтобы размять ноги и облегчиться. Тогда ее место у постели заняла Дженни, но Мари сразу забеспокоилась и попросила Сюзанну вернуться как можно скорее.

– Непременно, ma petite, – пообещала Сюзанна.

Лукас встал и вышел из спальни вслед за Сюзанной. У дверей ее встретил Симон, и она почти упала к нему в объятия, наполняясь его теплом и силой.

– Усталая моя бедняжка… – пробормотал он. – Что, плохи дела?

– Очень, – со вздохом подтвердил Лукас. – Повернуть ребенка мне не удалось, оба быстро слабеют.

Симон, издав возглас сочувствия, еще крепче обнял жену и тихо спросил:

– Что, так и не нашли опытную повитуху?

Лукас покачал головой.

– В таком хаосе, который сейчас творится в Брюсселе, нет никаких надежд найти ее. Как бы я хотел передать эту роженицу в руки тех, у кого больше опыта! Я же почти ничего не знаю о родах.

– Не уверена, что повитуха справилась бы лучше, чем вы, – сказала Сюзанна. – Если бы рожала я, то доверилась бы вам. И если честно… теперь я даже рада, что меня не тянет обзаводиться детьми!

Сюзанна все болтала и болтала, надеясь хоть немного приободрить собеседников, и вместе с тем какой-то маленькой эгоистичной частицей своего существа досадовала на то, что уходят драгоценные часы, которые она могла бы провести с Симоном. Увы, это время уже не вернешь… Но разве она могла бросить Мари? Нет, ни в коем случае.

– Как думаешь, Мари и ребенок выживут? – спросил Симон.

– Надеюсь, но точно сказать не могу, – тихо ответил Лукас.

– Сейчас оденусь поприличнее и через несколько минут вернусь к Мари, – пообещала Сюзанна, окинув взглядом свой измятый халат.

– А я распоряжусь насчет чая и сандвичей, – решил Симон. – Сомневаюсь, что мое присутствие в комнате роженицы обязательно.

– Да, комната Мари невелика, – отозвалась Сюзанна.

Симон приподнял пальцем ее подбородок и накрыл губы, но не страстным и долгим ночным поцелуем, а в знак их единства и обоюдной поддержки.

– Схожу выясню, что нового в городе. Судя по канонаде, к югу от Брюсселя развернулось сражение. Довольно близко от нас, но не настолько, чтобы опасаться появления французских солдат на наших улицах.

Сюзанна молча кивнула и подумала: «По крайней мере Симон здесь, а не в гуще сражения». Ох как бы ей хотелось остаться в его объятиях навсегда, но, увы, это невозможно. Она игриво шлепнула мужа ладонью по щеке, намекая, что у нее еще остались силы. Он ласково улыбнулся ей и удалился.

Родовые муки Мари продолжались весь день, она неуклонно слабела и шевелилась лишь во время схваток. Сюзанна слышала, что порой роды длятся двое суток, но не могла даже вообразить, как вынести такую пытку.

Вдобавок потемневшее небо разразилось грозой – за окном ослепительно сверкали молнии. Лукас взял Мари за руку и проговорил:

– Посмотрите на меня. Я слышал об одном способе, который помогает при родах, но никогда сам не применял его и не видел, как он применяется. Мы с Сюзанной поможем вам встать на колени, чтобы сила земного притяжения способствовала процессу. Вы готовы попробовать?

Несмотря на боль и ужасную усталость, ответ Мари прозвучал отчетливо:

– Да, если вы считаете, что так будет лучше.

– Умница. – Лукас подал знак Сюзанне, и вдвоем они сумели поднять Мари и поставить ее на колени с расставленными ногами. Лукас взял на себя основную тяжесть тела пациентки, а Сюзанна помогала ей удерживать равновесие.

Как только Мари утвердилась в новой позе, Сюзанна принялась массировать свободной рукой спину роженицы, пока не началась очередная схватка. И тотчас же Лукас решительно объявил:

– Пора, Мари. Вы устали, но он уже готов появиться. Теперь тужьтесь, тужьтесь!

Мари застонала и опустила голову, так что потемневшие от пота белокурые волосы свесились ей на лицо. Все ее тело напряглось – и тут Мари вдруг издала пронзительный крик, и появился ее сын, появился с потоком крови, ножками вперед. Его тельце имело пугающий синюшный оттенок.

– Прекрасно, Мари! А теперь расслабьтесь, – ласково сказал Лукас, но его лицо помрачнело.

Вместе с Сюзанной он помог Мари лечь на спину, в ворох смятых подушек. Потом взял крошечного младенца в свои большие ладони, закрыл глаза и зашевелил губами – может, молился?

У Сюзанны перехватило дыхание. Неужели после всех этих страданий и усилий малыш не выживет? Ведь Мари этого не вынесет…

Однако же, глядя во все глаза на Лукаса, она вдруг ощутила исходившее от его рук тепло – невидимое, но несомненное. Как будто сила перетекала из его ладоней в ребенка.

Внезапно младенец вскинулся, забил ручонками и негодующе закричал. А синеватый оттенок его кожи стал быстро сменяться розовым. Более прекрасных звуков Сюзанне еще не доводилось слышать.