Мой лучший Новый год

Родители ложились спать, обычно не дожидаясь боя курантов.

Я всю жизнь говорил им:

– Да у вас ничего святого нет!

Но к моему величайшему удивлению, родители ответили: «Мы уезжаем к друзьям за город на три дня. Извини!»

В расстроенных чувствах я кинул трубку и поехал принимать экзамен у третьего курса.

Большинство третьекурсников были старше меня, так уж сложились обстоятельства, что свою преподавательскую карьеру в Институте филологии я начал в двадцать один год.

Иногда я очень жалел, что в институте запрещено применять розги. Конечно, третьекурсники пришли на экзамен неподготовленными, посчитав, что раз преподаватель молодой, то он расставит всем «отлично» и отпустит с богом.

Но я проставил одни трояки и под напряженными злыми взглядами студентов прошелся по коридору за кофе.

Потом я зашел на кафедру и спросил заведующую кафедрой (шестидесятипятилетнюю женщину с гоминидными чертами лица), где она собирается праздновать Новый год.

Заведующая кафедрой всю дорогу относилась ко мне с презрением. Она считала меня недоучкой, выскочкой и грубияном.

Я тоже считал ее недоучкой, выскочкой и грубияном, однако она забралась чуть выше по университетской лестнице, и лестницу эту мне из-под нее ужас как хотелось выбить!

Только вот в преддверии Нового года я подобных мыслей не допускал! Нет и нет!

Вы уж поверьте! Я могу быть злобным, завистливым и подлым человеком, но только не в святой праздник!

Заведующая кафедрой удивленно уставилась на меня, как на прокаженного или больного редкой тропической болезнью.

Она сказала:

– Вы уже заполнили ведомости?

И, не найдясь с ответом, я присел за столик на кафедре и принялся заполнять проклятые ведомости.

Бесполезный труд! Выхолащивает ум и пожирает твое время. Университетская жизнь злила меня и пугала, но пока что я не мог найти более стабильного заработка.

Есть люди, которые играют в азартные игры и меняют девчонок, как носки, есть люди, которые дерутся каждый день и гоняют на дорогих машинах, есть люди, которые насилуют, воруют и убивают. А есть люди – трусливые тихони, исполнительные и аккуратные, так вот я один из них. И ничего не попишешь.

3

Придя домой, я набрался смелости и позвонил в дверь соседке.

Крупной, коротко стриженной женщине с татуировками на плечах.

Она только-только вышла из тюрьмы (попав под амнистию), где сидела за непреднамеренное убийство своего мужа – талантливого обвальщика мяса на базаре Нивки.

Я спросил ее:

– Ольга Васильевна, вы не хотели бы со мной встретить Новый год?

Она осмотрела меня с ног до головы, как-то странно хихикнула и захлопнула дверь.

Потом я долго вертел в руках записную книжку и много кому позвонил, обзвонил даже своих чертовых одноклассников, которых не видел давным-давно. Многие из них меня попросту не узнали, другие сделали вид, что не узнали, а третьи отвечали:

– Ну ты даешь, ну ты даешь!

За окном сыпал крупный снег, соседские мальчишки играли в снежки и взрывали петарды. Во дворе они соорудили нелепого снеговика-мутанта. Я открыл окно, чтоб впустить в комнату крупные хлопья снега, но вместе со снегом в комнату полетели снежки.

Оставался лишь один вариант. Я взял мобильный и осторожно сказал:

– Алло, Леонид?

Липовый Дед Мороз спросил меня севшим голосом:

– Чего тебе?

– Приходи со мною Новый год встречать!

Леонид ответил:

– Я, между прочим, пить бросил, уже как двое суток и три часа капли в рот не брал… думай, что говоришь!

– Ладно, это будет безалкогольный Новый год.

– Нет, Максим, я бросил пить и сошелся с женой, а ночью буду работать в пансионате МВД.

– Они тоже празднуют Новый год?! – удивился я.

– Поверь, это не только твой праздник, наглая ты морда!

И Леонид кинул трубку, по последней реплике я понял, что долго в сухом состоянии он не продержится. Запьет в ближайшие два-три часа. Ох, и запьет, пуще прежнего. И с женой он более недели не продержится, ведь она имела скверную привычку поколачивать его сковородой по спине и вырывать его скудные волосы с макушки. Что за семейка, ей-богу!

Тепло одевшись, я пошел бродить по улицам и чувствовал себя чужим на празднике жизни. В переулке Черняховского я увидел молодого папашу с сынком лет десяти. Сынок тащил елку по снегу, папаша курил сигарету и рассказывал сынку про устройство карбюратора. Потом я увидел двух пьяных заводских работяг, они тоже тащили елки и беседовали про какого-то мифического сома, пожирающего коров и людей. Затем мне повстречалась старушка, которая стояла возле ларька и ругалась с продавщицей из-за высоких цен на апельсины, мандарины. Даже у этой старушки была елка. Всюду меня преследовали чертовы соседские мальчишки, они кидали в меня снежками и прятались за заборами. Я, конечно, не ругался, ведь когда-то я точно так же поступал с их дедулями и бабками.

Мальчишки, обидевшись, что я не отстреливаюсь, отстали.