Мой лучший Новый год

С горем пополам я зашел на станцию. Там под батареей в картонных коробках спал бомж. От бомжа воняло, как от миллиона мусоросжигательных заводов. Возле бомжа лежали три собаки и костыли.

Собаки залаяли на меня, и бомж проснулся.

Он сказал:

– Чайку бы!

Я спросил бомжа:

– Что это за станция?

Он ответил:

– А черт его знает!

Я спросил:

– Ты давно здесь?

Он ответил:

– Лет десять. Как-то раз я ехал на поезде и напился в поезде вина с молдаванами. А потом проводница с золотыми зубами выкинула меня из вагона на мороз… и вот я здесь!

Я сказал бомжу:

– Это очень грустная история.

И выбежал вон из здания вокзала, там стояло единственное такси – старые-престарые «Жигули». За рулем дремал крупный лысый человек без шеи и без бровей. Он был похож на вора, убийцу, растлителя малолетних, маньяка, средневекового палача.

Короче, он походил на кого угодно, но только не на водителя такси.

Я вспомнил грустную историю бомжа и постучал в окно таксисту. А какой снег сыпал! Таких крупных хлопьев с ладонь я в жизни не видел.

Таксист проснулся и зевнул.

Он спросил:

– Куда ехать?

У таксиста оказался тоненький женский голос, вроде это не он говорил, а его кто озвучивал.

– А где мы? – спросил я.

Таксист ответил:

– Станция Раздельная.

– До границы ехать, до Кучурган, – сказал я.

И мы поехали.

Невероятно, но «Жигули» мужественно преодолевали сугробы, пару раз я выходил и толкал машину, рискуя оказаться в одиночестве на заснеженной трассе без багажа. Но, похоже, таксист был честным человеком.

По дороге к границе мы увидели высокого человека в длинном плаще, он был похож на тень от мертвого дерева.

Человек голосовал.

Таксист спросил меня:

– Возьмем?

И не дождавшись моего ответа, остановился.

Я подумал: ну, все. Они сговорились. Таксист везет мушку от вокзала по трассе, убийца садится сзади, накидывает мне удавку на шею. Они едут в очень страшный-престрашный гараж, где потрошат мою сумку, затем достают мое тело из машины и варят из него холодец к новогоднему столу.

Еще и на котлеты хватит!

5

Но опасения мои оказались напрасными. Благополучно добравшись до будки таможенника, я начал рыться в поисках паспорта. Во внутреннем кармане куртки его не было, паспорта не было и в джинсах, и сумку я перерыл вверх дном, а паспорта нет!

Может, его украл молдаванин? Или я обронил его в тамбуре? Таможенник покачал головой и показал мне в сторону трассы. Таксист уже уехал, где-то вдалеке курила тень от мертвого дерева.

Тень спросила меня:

– Что такое?

Я рассказал ей про паспорт.

Тень спросила:

– Новый год? Тоже мне праздник. Я могу тебе помочь за разумную плату.

Тень повела меня через село: унылые одноэтажные домики, покосившиеся крыши, фонари выключены, где-то воют то ли волки, то ли собаки. Всюду блестят величественные снежные барханы. Тень вела меня в глубь села, затем мы подошли к древнему дубу у бетонной стены.

Тень сказала:

– Видишь черную дыру под забором? Этим путем контрабандисты пользуются. Полезай туда и через двадцать минут будешь в Приднестровье.

Я замешкался.

Тень спросила:

– Что такое?

Я ответил:

– Ну, не знаю, похоже на начало какого-то жуткого фильма ужасов… или на его конец…

Тень спросила:

– Мэй, куда же подевался твой новогодний дух авантюризма? Не ты ли мне пять минут назад про волшебство толковал?

Я отдал тени деньги и полез в черную дыру. А ничего другого мне и не оставалось. Благо вино еще не выветрилось из головы, и я позволил благословенному нектару принимать решение за меня. Включив фонарик на мобильном, я медленно пробирался по земляному туннелю, из стен которого торчали корни и куски арматуры. Под ногами валялись дохлые крысы, битые бутылки и обертки от конфет.

В туннеле пахло человеческими испражнениями, смертью и машинным маслом.

Внезапно сзади я услышал сатанинский топот ботинок и лай собак.

Мне кричали:

– Стоять! Стой! Стрелять будем! Спускаем собак!

И тогда я побежал.

Бежал я долго, пока не выдохся, и даже не заметил, как выронил по дороге сумку.

Зато я оказался на свежем воздухе и, упав в снег, прислушивался к биению собственного сердца и лаю собак, лай собак становился все тише и тише.

Вот так я – заурядный ассистент кафедры Института филологии – впервые в жизни нарушил стальную букву закона.

Через полчаса утомительной ходьбы по сугробам я выбрался к остановке. Светало. Мороз крепчал и крепчал. На остановке стояли молдавские селяне в ожидании маршрутки. Они смотрели на меня, как на диковинного иностранца. И это неудивительно: ведь они знали всех, кто в это время ездил из деревни в большой город. Они здоровались друг с другом, со мной же никто не здоровался.

Вскоре пришла маршрутка, и я без проблем добрался до, храни его боги, Тирасполя.

Тирасполь – южный провинциальный городок на тысяч сто населения. Здесь я провел свое детство, и здесь я знаю каждый закоулок, каждую трещинку в асфальте.

Во времена Советского Союза Тирасполь являлся очень популярным курортом. Летом гостиницы были забиты, а по городу сновали толпы туристов. Городок славился мягким климатом, радушными горожанами, рекой Днестр, просторными чистыми пляжами и, конечно же, вином.