Мой мальчик

Глава 17

Маркус сказал бы маме, откуда кроссовки, если бы она его спросила, но она не спросила, потому что просто не заметила, что у него на ногах. Пусть его мама и не самый наблюдательный человек в мире, но кроссовки были настолько большими, белыми, необычными и так привлекали внимание, что Маркусу казалось, будто на ногах у него вовсе не обувь, а нечто живое – может быть, пара белых кроликов.

Зато она заметила, что они пропали. Как это на нее похоже. Она не обратила внимания на кроликов, которым на ногах не место, но заметила носки, которые были всего лишь там, где им положено.

– Где твои туфли? – воскликнула она, когда он вошел. (Уилл подвез его до дома, но был ноябрь, на улице мокро, и за то короткое время, пока он шел по тротуару, вверх по лестнице и до двери, его носки снова промокли насквозь.) Маркус посмотрел себе на ноги и на какое-то время замолчал: он было подумал изобразить полнейшее удивление и ответить, что ничего не знает, но быстро понял, что она ему не поверит.

– Их украли, – в итоге ответил он.

– Украли? Зачем кому-то красть твои туфли?

– Потому что… – Он уже хотел сказать правду, но проблема была в том, что правда спровоцировала бы множество вопросов. – Потому что они были красивые.

– Да это же были простые черные мокасины.

– Нет. Это были новые кроссовки «Адидас».

– Откуда у тебя новые кроссовки «Адидас»?

– Мне их купил Уилл.

– Что за Уилл? Тот самый Уилл, который водил нас в ресторан?

– Да, Уилл. Он, типа, стал моим другом.

– Типа твоим другом?

Маркус был прав. С ее стороны последовала куча вопросов, хоть и задавала она их странным образом – просто повторяла то, что он только что сказал, придавая этому вопросительную интонацию и повышая голос.

– Я хожу к нему домой после школы.

– ХОЖУ К НЕМУ ДОМОЙ ПОСЛЕ ШКОЛЫ?

Или:

– Видишь ли, у него на самом деле нет ребенка.

– НА САМОМ ДЕЛЕ НЕТ РЕБЕНКА?

И так далее. Как бы то ни было, когда допрос подошел к концу, он понял, что попал в большие неприятности, хотя, видимо, и не в такие большие, как Уилл.

Маркус надел свои старые туфли, и они с мамой пошли прямиком к Уиллу. Фиона накинулась на Уилла, как только они вошли, и сначала, когда она распекала его, он выглядел смущенно и виновато и стоял, уставившись в пол. Но по мере того, как это продолжалось, он тоже начинал заводиться.

– Хорошо, – сказала Фиона. – Так в чем смысл всех этих милых чаепитий после школы?

– Извините?

– Для чего взрослому мужчине день за днем тусоваться с двенадцатилетним мальчишкой?

Уилл взглянул на нее.

– Вы намекаете на то, на что, я думаю, вы намекаете?

– Я ни на что не намекаю.

– Нет, намекаете, не так ли? Вы намекаете на то, что я… развлекаюсь тут с вашим сыном.

Маркус посмотрел на Фиону. Она что, действительно это имела в виду? Развлечения?

– Я просто спрашиваю, почему вы принимаете в своей квартире двенадцатилетнего мальчика?

Уилл вышел из себя. Лицо его побагровело, и он начал громко кричать:

– А выбор, черт возьми, у меня есть? Ваш сын, блин, заявляется сюда без приглашения каждый вечер. Иногда его преследуют банды садистов. Я мог оставить его за порогом им на растерзание, но решил впустить ради его же собственной безопасности. Да в следующий раз я палец о палец не ударю! И пошли вы оба к черту! Если вы закончили, то можете проваливать отсюда.

– Вообще-то, я еще не закончила. Почему вы купили ему дорогие кроссовки?

– Потому что… да вы только посмотрите на него! – Они оба посмотрели на него. Даже Маркус оглядел самого себя.

– Что с ним не так?

Уилл взглянул на нее.

– А вы не догадываетесь? Вы и в самом деле не догадываетесь.

– О чем?

– Вообще-то, Маркуса в школе едят с потрохами каждый день. Они его раздирают на куски каждый чертов день, а вас волнует, откуда у него взялись новые кроссовки и не развращаю ли я тут вашего мальчика.

Внезапно Маркус почувствовал себя опустошенным. Он и не представлял, насколько все серьезно, пока Уилл не начал орать, но Уилл был прав, его действительно раздирают на куски каждый чертов день. До сих пор он не связывал дни недели воедино: каждый из дней был плохим, но, чтобы выжить, он притворялся, будто бы каждый следующий день не связан с предыдущим. Теперь он понял, как это глупо и насколько все в его жизни дерьмово, и ему захотелось лечь в кровать и не вставать до выходных.

– У Маркуса все в порядке, – отчеканила мама.

Сначала Маркус не поверил своим ушам, но потом, прислушавшись к словам, отдававшимся эхом в его голове, попытался найти в них иной смысл. Может быть, речь идет о другом Маркусе? Может быть, у него все в порядке с чем-то, о чем он забыл? Но никакого другого Маркуса не было и в помине, и ни с чем другим у него не было все в порядке, просто его глупая, ненормальная мать ничего не замечает.

– Да вы, наверное, шутите, – сказал Уилл.

– Я знаю, что ему нужно время привыкнуть к новой школе, но…

Уилл рассмеялся:

– Ага. Дайте ему пару недель, и все будет в порядке. Как только у него перестанут красть ботинки и преследовать его после школы, все встанет на свои места.

Но ведь это не так. Они оба с ума посходили.