Мои молодые годы

Мерунко запомнился спокойным, вежливым и рассудительным. На начальника он не похож, но при этом человек и специалист хороший. Так повернулась судьба, что именно его сын Алексей, профессор, доктор наук, по просьбе отца спас мою внучку Катю, пойдя против консилиума медиков кардиоцентра и сделав полостную операцию на сердце. Наша семья вечно будет благодарна Алексею Мерунко, который сейчас оперирует в Майями и является одним из ведущих хирургов.

Коллектив работал на благо страны в трех больших помещениях в корпусе, который стоял на углу Кирова и Киевской. Каждое рабочее место было оборудовано приборами и паяльником. Режим работы был строгий: рабочий день начинался в 08:00, а заканчивался по-разному, в зависимости от сроков сдачи. Иногда приходилось и допоздна задерживаться.

Ill

В то время с жильем в городе было плоховато, поэтому многие предприятия строили дома сами, привлекая своих сотрудников не только на стройки, но и на предприятия стройиндустрии, к примеру, на завод железобетонных конструкций (ЖБК), чтобы получить стройматериалы.

На квартиры существовало две очереди – общая и для молодых специалистов, но решающее слово часто бывало у генерального директора Голубева.

НПО «Полюс» еще строил базу отдыха «Прометей» и новый корпус на Кирова. Нас, молодых, бросали на все стройки. Когда строили базу отдыха, я помогал возводить крыльцо, а во время строительства корпуса на Кирова участвовал в общестроительных работах. Еще у «Полюса» было подсобное хозяйство. Все это вместе напоминало государство в государстве, такая была система (к примеру, себестоимость свинины у нас была около 8 рублей, в то время как цена мяса на рынке составляла 3 рубля 60 копеек). Конечно, это не способствовало производительности труда…

Еще выезжали на сельскохозяйственные работы, заготавливали сено. Как-то летом в институте сформировали бригаду косцов. Помимо зарплаты еще платили 10 рублей в день, то есть в два раза больше, чем за основную работу. От нашей лаборатории никто не поехал, а меня уговорили, хотя я никогда не держал косу в руках. Все косцы были старше меня и хорошо косили. А как иначе, ведь ехали на калым (дополнительный заработок).

Разместили нас в пионерском лагере «Окунек», что рядом с Обью. Помню первый день. Подъем в четыре утра, завтрак хороший. Выдали косы, которые все стали точить бруском. Я посмотрел, зазубрин не обнаружил. Провел пальцем – острая. Но мужики продолжали усердно работать бруском. Потом они надели косынки, закрывающие уши, обмазались дегтем, встали на поле один за другим на расстоянии десяти метров друг от друга и стали махать косами. Мокрая трава послушно ложилась слева от косца. Я оказался предпоследним, за мной был Коля Сериков.

И вот я начал косить. Махнул косой, а трава только сбросила росу и снова поднялась. Я ударил пониже и часть травы срезал, но острый конец врезался в землю. Снова махнул и еще часть срезал, а остальная трава поднялась и издевательски посмотрела на меня. Я опять рубанул ее и снова неудачно. А Коля уже рядом. Подошел ко мне и спрашивает:

– Ты что, не косил никогда?

– Нет, – говорю.

– А как тебя послали? – спросил и, не дождавшись ответа, повел в лес.

Там и стал меня учить всем премудростям этого дела. В общем, полдня я учился. Не знаю, сказалась ли генетика крестьянская, но на следующий день я уже шел в одной связке с бригадой, а к концу калыма никому не уступал. Более того, мне понравилось косить.

Работали утром с пяти до обеда, потом отдыхали до четырех и в пять часов снова принимались за работу уже допоздна. В обед мы купались, загорали. В общем, курорт! Но тому, как следует направлять косу, я так и не научился.

Ездили отделом и в район Нелюбино, собирали и скирдовали там сено.

IV

Секретарем комитета комсомола был Александр Радько. С ним мы проводили конкурсы на лучшего фрезеровщика, токаря и слесаря на территории весового завода, выпускающего рычажные весы. Этот завод располагался между улицами Ленина и Советской. По результатам конкурсов давали не только премии, грамоты, но и повышали разряды победителям.

Позже Александр стал директором завода.

Также у «Полюса» была подшефная школа, расположенная возле кардиоцентра. Меня послали туда работать шефом четвертого класса. Пришел в первый раз, но увидел, что никто не обращает на меня внимания. Поэтому я начал рассказывать, как летит крылатая ракета, почему ее сложно обнаружить. Все это показал на доске и заметил, что вокруг образовалась тишина. Мальчики начали слушать – контакт найдет. Потом были соревнование по шахматам, шашкам, поход на Степановку через могилы умерших от ран солдат и офицеров, находившихся на лечении в Томске. Стояла тишина, потому что я говорил тихо… И сейчас считаю, что туда ходить надо, это сакральное место…

Однажды я проводил конкурс на знание Томска. Там было много вопросов и старых фотографий зданий – нужно было определить, что сейчас в них находится. На подведение итогов я пригласил Лозовского из ТПУ и директора-букиниста Суздальского.