Мой (не)любимый дракон (СИ)

— Подавлять чары артефакт сможет, только когда будет при вас, — обернувшись, продолжил инструктаж. — Носите его, не снимая. Чтобы лишний раз не мучиться головной болью. Ну и, конечно же, не рассказывайте другим алианам. Иначе старейшины могут забрать булавку.

— Никому не скажу! — воскликнула порывисто. — И ни за что, ни за что с ней не расстанусь!

Даже ночью. Разве что только купаясь, буду снимать ненадолго, чтобы ненароком не потерять свой талисман. Буду с ним неразлучна, лишь бы во сне больше не мучиться и снова чувствовать себя собой.

Скальде чему-то усмехнулся. Не то задумчиво, не то грустно. Кивнув на прощание, стремительно направился к выходу. То ли куда-то торопился, то ли не желал убивать на общение со мной ни единой лишней секунды.

— Ваше Великолепие, с чего такая поблажка? — спросила, не сдержавшись.

Неужто пожалел? А может, просто решил поставить на мне крест? Сам ведь говорил, что я для него — бракованный товар.

Второе предположение неприятно задело.

Уф! Когда же уже рассеется эта привязка?!

— Вы похожи на зверька, чахнущего в клетке. А я рядом с вами чувствую себя живодёром.

Может, я всё ещё сплю или брежу? Кто бы мог подумать, что Его ледяное Великолепие умеет чувствовать и испытывать угрызения совести.

— Остальные алианы спокойно реагируют на чары. Им эту мысль — быть привязанными к жениху — внушали в детства. Но вы и здесь сумели выделиться, эсселин Сольвер. Видимо, князь Ритерх и правда не занимался вашим воспитанием. — Приняв отстранённо-невозмутимый вид, Скальде мазнул по мне взглядом. Как будто осколком льда, к счастью, тупой его стороной, по щеке провёл. — Теперь, Фьярра, у вас больше нет поводов страдать.

— А у вас? Выглядите… хм, подавленным, — вырвалось помимо воли.

Ещё немного и решу, что намеренно пытаюсь его удержать.

— Очередное свидание, — уныло пояснил Герхильд.

— А, тогда понятно. И… с кем же?

Вот что это со мной? Мне вообще должно быть параллельно, где и с кем он проводит время. С алианой какой или с этой своей выпендрёжницей-фавориткой.

Рыжей, бесстыжей стервой.

— С эсселин Фройлин.

С Майлоной, значит. Выдохнула облегчённо, почувствовав, как тело расслабляется, а душа — радуется. Чему — непонятно. Наверное, избавлению от привязки.

Да, точно этому.

Скоро, уже скоро я стану собой! Помучаюсь мигренью пару-тройку часов и буду как новенькая. Точно заново рождённая.

— Не забывайте, эсселин Сольвер, отдых и свежий воздух.

— Спасибо, — поблагодарила Его щедрое Великолепие, опускаясь в реверансе и смиренно опуская взгляд — награда тальдену за моё «освобождение».

А когда выпрямилась, о визите Герхильда напоминали лишь булавка и пламя румянца на щеках.

И пяти минут не прошло после ухода Ледяного, как в спальне нарисовалась Мабли, полная решимости вытрясти из меня мельчайшие подробности нашего с драконом разговора. Адреса, пароли, явки. То ли для Блодейны старалась, то ли просто грызло любопытство.

Прилипла, что жвачка к тракторной подошве — не отодрать. И, пока заплетала мне волосы в тугие косы, ловко вплетая в них фиалкового цвета ленты, не переставала канючить и капать на нервы.

Кап-кап, кап-кап.

— Может, тебе дословно воспроизвести каждую реплику и, чтобы в лицах?

— Ой, было бы здорово! — радостно захлопала тыльной стороной щётки по ладони наивная.

— Губу закатай, — спустила её с небес на землю.

Из того, что служанка ужом вокруг меня вилась, пытаясь приподнять завесу будоражащей её воображение тайны, я сделала приятный для себя вывод: Мабли не подслушивала. А значит, ни сном ни духом не ведает об отмене привязки.

Я, понятное дело, исповедоваться ей не собиралась. Но про булавку рассказала, с безразличным видом заявив, что эта безделушка с ярмарки — подарок тальдена, который он забыл мне вчера вручить. Вот и явился с утра пораньше, чтобы исправить упущение.

— О, вы непременно должны носить её, не снимая! Хотя бы первые дни. Чтобы не обидеть наследника. — Глаза девушки азартно сверкнули, а в голосе отчётливо зазвучали нотки превосходства, будто это она назло всем невестам уединялась в спальне с Герхильдом. — Другие алианы, если узнают, с ума сойдут от зависти!

— Другие не узнают, — жёстко парировала я, в упор глядя на Мабли, отражавшуюся в зеркале, оправленном в золото и разноцветную эмаль. — Незачем разжигать в них зависть. Хочешь, чтобы за мной следили с утра до вечера и запоминали каждую мою ошибку? Или того хуже — какую-нибудь подлянку устроили. Вроде слабительного в чай или испорченного крема для тела, после которого вся кожа покроется прыщами или бородавками. Что тогда будем делать?

Не уверена, что Мабли поняла каждое моё слово, но речью в целом прониклась и впечатлилась.

Присела в быстром реверансе и, пристыженно потупив взгляд, проговорила:

— Простите, Ваша Утончённость. Вы, конечно же, правы. Всё так! Обещаю, что буду молчать.

— Вот и хорошо. А теперь снова завтракать!

Из-за всех этих эмоциональных американских горок у меня разыгрался ну прямо-таки драконский аппетит. Несчастный пряник и пару пирожных мой желудок уже успел давно переварить и теперь требовал продолжения банкета.