Мой номер — первый

Только в одном не подтвердились слова тренера — Павлиш не покинул большой футбол. Остался еще на сезон. Я оказался в иной ситуации. Ведь у меня была возможность после армии попасть во многие команды лиги первым голкипером. И в «Дуклу» я направлялся, зная, что буду выступать в этой первоклассной команде на вторых ролях. А оказался даже... на третьих.

Я не собирался теснить ни Павлиша, ни Коубу. К Павлишу относился с большим уважением, а с Коубой мы стали друзьями. Но для роста игрока тренировка без самих соревнований, особенно на первенство,— ничто. Посев без жатвы. В этом плане я сдавал позиции, и ощутимо: в Простееве и Брно выступал во второй лиге (более того, в Брно довольно долго и в первой). Здесь ходил на тренировки с основным составом, но играл за дублеров. Их наставником был тогда Мусил, а выступали они в первенстве Праги. На шлаке! Я только начинал в «Дукле», но казалось, что кончаю: по сравнению с юношеским разрядом поднялся всего на ступеньку. И когда однажды ко мне вновь проявила интерес пражская «Славия», я исполнился решимости попробовать. Поделился мыслями с Мусилом. Он отнесся с пониманием, но был краток:

— Иди и скажи Вейводе. За его спиной ни с кем переговоры не веди!

С тяжелым сердцем направился к Ярославу. Рассказал все, как есть: хочу настоящей работы, а здесь я не у дел, поэтому прошу отпустить.

Вейвода внимательно выслушал (как всегда, с серьезным выражением лица). Трудно было угадать, о чем он думает в данную минуту. Наконец ответил:

— Я тобой доволен (такие слова я услышал от него первый раз с тех пор, как стал играть в «Дукле»). Ты еще очень молод (но ведь в лиге выступали вратари одного возраста со мной. Мне шел двадцать второй, и я себя «очень молодым» не ощущал). Хороший вратарь вырастает по крайней мере в течение двух лет. Наберись терпения, я рассчитываю на тебя. И ни с кем не договаривайся!

Так интерес «Славии» ко мне и мой в отношении «Славии» развития не получили: «Дукла» была против.

Не знаю, стало ли это следствием нашего разговора или Вейвода проводил в жизнь заранее намеченный план, но факт тот, что несколько раз он взял меня с собой на матчи основного состава. Само собой, на скамейку запасных. А 15 октября 1963 года на «Юлиске» поставил меня защищать ворота первой команды. Не на первенстве лиги — в матче второго круга на Кубок Чехословакии. Нашим соперником был «Баник» из Моста, команда второй лиги.

Мы выиграли — 6:2, что не стало сюрпризом. Кто и при каких обстоятельствах забивал голы, не помню. Помню только, что на мою долю особых хлопот не выпало. Запомнился, однако, и легкий гол (такие принято считать на совести вратаря). Вот как это случилось. В мою сторону последовал удар — я бы не сказал, что очень сильный, но один из таких, которые не любят вратари: мяч опускается прямо перед ними. Отражая такой удар, имеет смысл выйти вперед, остановить мяч в момент касания его земли и не допустить отскока. Но в подобных случаях выйти или дотянуться до мяча, как правило, не успеваешь. Именно такое случилось со мной. Как назло, в газоне была кочка. Мяч угодил в нее, да так, что отскочил за мою спину. Я остался лежать, а мяч покатился в ворота.

В раздевалке после матча Вейвода устроил мне настоящий разнос и, вконец огорченный, заявил, что такой гол я мог пропустить, играя за любую другую команду, только не за наш клуб. Тренер не переносил щегольства и небрежности в игре. Он думал, что я недооценил этот удар.

Такое действительно случается (впоследствии я пропустил еще несколько подобных голов). Повторюсь: вратарь всегда знает, какой гол «его» или в каком он может считаться «соавтором» (ибо не предпринял все, что мог, для отражения мяча). Знает и о голах, в которых его никто не упрекает. Я всегда признавался в своих голах и брал на себя большую степень вины, чем та, которую определяли со стороны. Мне вовсе не хотелось, находясь в воротах, работать вполсилы, а затем производить впечатление, что сделал все возможное. Случай с тем голом — не в счет: уж это я знал наверняка. Но я молчал, а Вейвода продолжал выговаривать.

Его прервал Масопуст. Удивившись моему молчанию, констатировал как очевидец: мяч попал на кочку и потому вратарь не виноват.

— Действительно так было? — недоверчиво переспросил Вейвода.

— Именно так,— заверил Масопуст.

Я стоял с опущенными глазами. Йозеф вырос в моих глазах еще больше. Он — такая звезда, а я — зеленый новичок. Он мог спокойно промолчать (с Вейводой предпочитали не спорить). Я почувствовал, что правило, с которым меня впервые познакомил Властимил Бубник и которому следуют все настоящие спортсмены — играем за одну команду и все равны, — не пустая фраза. И чем крупнее как фигура тот или иной футболист, тем больше он привержен этому принципу.

— Ну ладно. Только чтобы в последний раз,— пробурчал Вейвода.

Я был рад, что попал именно в эту команду. Надеялся, что останусь в ней как можно дольше.

На Дальний Восток