Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!»

Лорд Лотиан, британский посол в Вашингтоне, посоветовал Черчиллю выложить «карты на стол» и подать Рузвельту полный список потребностей Великобритании и ее ограниченных средств по их удовлетворению[319]. По возвращении в США 23 ноября 1940 года он, как говорят, выкрикнул встречавшим его журналистам: «Well, boys, Britain is broke; it’s your money we want». («Ну, парни, Великобритания разорена, мы хотим ваших денег».)[320] Рузвельт, во время дебатов в конгрессе по «ленд-лизу», холодно заявил одному члену кабинета: «Мы доили британскую финансовую корову, имевшую одно время много молока, но теперь оно высохло»

[321]. 10 марта 1941 года от британского посла Галифакса чуть ли не под дулом пистолета потребовали: Великобритания должна, чтобы доказать свою добрую волю, в краткий срок расстаться с крупным предприятием. Так была продана дочерняя компания фирмы Courtaulds — как это бывает всегда, когда продажа является вынужденной, за бесценок[322]. Лорд Бивербрук горько жаловался[323]

:

«They have conceded nothing. They have exacted payment to the uttermost for all they have done for us. They have taken our bases without valuable consideration. They have taken our gold».

(«Они не уступили ничего. Они взыскали оплату абсолютно за все, что они сделали для нас. Они забрали наши базы без адекватной компенсации. Они взяли наше золото».)

В конце 2006 года подлежал уплате последний взнос из суммы, поставленной Соединенными Штатами в счет Великобритании, своего союзника, за поставку материалов и услуги во время войны[324].

Лорд Ллойд, член кабинета и один из самых радикальных представителей антигерманской британской политики, подозревал, что за американским образом действий может стоять план вытеснения Британской империи с ее позиций. Не спала ли у него пелена с глаз в отношении того, куда заведет представляемая и им самим политика Черчилля, когда он выразился, что американцы — это «гангстеры» и что имеется «лишь один способ», как обращаться с гангстерами. Можно только добавить, что этот путь, стоит попасть им в руки, больше не открыт. Впрочем, Рузвельт действовал лишь в соответствии с теми же политическими принципами, с которыми сами англичане построили свою империю. Слово «гангстер» для «англосаксонских братьев» подчеркивает только горькое осознание лордом Ллойдом того, что для сохранения Британской империи была инициирована неверная политика[325].

Заявление лорда Ллойда вызывает в памяти воспоминание о первом, еще неофициальном, времени политической деятельности отца, когда лорд Ллойд бывал гостем в нашем доме в Далеме. Я четко вижу перед собой его в то время жилистый облик. В ту пору он, вероятно, еще не определился в строгом антигерманском курсе, потому что был одним из собеседников отца. Но уже тогда отец описывал его как чрезвычайно проникнутого сознанием власти представителя державной мощи Британской мировой империи. Так, он как-то раз слегка высокомерно заявил отцу: одно ненавидит Англия, а именно когда большая нация угнетает малую (он подразумевал Австрию). Отец в ответ спросил, не имеет ли он в виду Ирландию?

Еще при ознакомлении с перечнем британских капиталов Рузвельт выразился: «Well, they aren’t bust — there’s lots of money there!» («Ну, они не обанкротились — денег здесь много!») И вот теперь Черчилль принял Рузвельта за своего рода «Sheriff» («шерифа»), «collecting the last assets of a helpless debtor»[326] («собирающего последние активы безнадежного должника»). Форин офис, делавший вид, будто он обязан защитить Европу от Гитлера, как когда-то от кайзера, трясся при мысли, что Черчилль встанет перед Рузвельтом на задние лапки.

Путем экономического удушения Рузвельту успешно удалось шаг за шагом загнать Японию в угол, откуда Япония могла освободиться лишь с помощью превентивного удара или объявления банкротства. Из документов прослеживаются прямо-таки отчаянные усилия японского правительства избежать военного конфликта с США. Вероятно, имелась также и готовность пожертвовать трехсторонним союзом с Германией и Италией. Рузвельт остался непреклонен: ни нефтяное эмбарго со стороны Соединенных Штатов и голландской Ост-Индии не было отменено, ни сделаны другие уступки; напротив, японские счета в США были заморожены[327].