Мой папа рок-звезда

Что ж, он по-прежнему красив.

Разве что годы сыграли свое — забрали упругость кожи. Но разве его этим можно испортить? Нет, только не его. И пусть вокруг глаз стали заметны морщинки — его это совершенно не портит. Скулы… они почему-то стали острее. Первая мысль, что во всем виноват образ жизни, по крайней мере, раньше ему приходилось напоминать о еде по несколько раз за день, но, опустив взгляд ниже, понимаю, как сильно ошибаюсь.

Жилистая шея и широкие плечи создают образ сильного и спортивного человека и только подтверждают, что домыслы, которые я позволила себе ранее, неуместны. Сжатые кулаки и паутинка вен, что тянется от запястий к плечам, наглядно подтверждают его силу. И ярость, которую он еле удерживает в себе. Моргаю, а перед глазами все он. Возмужавший и сильный.

Это не мой Антон.

Мой Антон был высоким и худым, а этот мужчина — эталон мужской красоты и силы.

— Не может быть, — выдыхаю, по-прежнему не веря своим глазам. — Чертовы галлюцинации.

В последнее время зрение редко меня подводило. Еще никогда не было такого, чтобы я видела то, что априори нереально увидеть. А тут… он. Стоит передо мной и смотрит своими синими пронзительными глазами. Душу выворачивает наизнанку. Моргаю, отчаянно трясу головой до звонкого хруста в шее. Взвизгнув от адской боли, замираю, упираясь взглядом в мужские ноги.

— Все в порядке?

Медленно поднимаю голову и пропадаю, погружаясь в темно-синий омут глаз. В них плещется неподдельная тревога и страх. Моргаю, про себя умоляя, чтобы навязчивая картинка растворилась, ну, или на крайний случай, чтобы я проснулась, и все это оказалось лишь дурацким сном. За столько лет я привыкла, что разум надо мной издевается. То и дело подкидывает картинки, которые кажутся настолько реалистичными, что я, сбиваясь с ног, бегу за первым встречным, только бы убедиться, что это очередная дурацкая шутка моего подсознания.

Щипаю запястье, но картинка остается прежней.

Мне страшно. Я до смерти боюсь оказаться в рядах шизофреников. Но, видимо, все к тому и идет. Глаза видят то, что не должны. Это знак размером с Эйфелеву башню, что пора показаться доктору. Желательно сразу нескольким. Пусть посмотрят меня, разрешу даже, чтобы опыты на мне провели, лишь бы сказали, что я здорова, а это… просто показалось.

Чувствуя себя маленьким зверьком, загнанным в клетку опытным хищником, забиваюсь в угол. Мужская рука, покрытая светлыми волосами, тянется ко мне, а внутри меня все противится прикосновению. Мне кажется, что это не рука, а гадюка. Как цапнет, и все… Нету Алички больше с вами. И нет, коньки я отброшу нет от яда, а от болезни, которой страдают двенадцать процентов жителей земного шара.

Как бы я ни старалась сжаться до размера соринки, он все равно касается меня. Дотрагивается до плеча, и я дергаюсь, потому что чувствую то, что не должна чувствовать. Место, к которому он прикоснулся, жжет так, будто я получила ожог третьей степени. Смотрю на плечо, не до конца понимая, что хочу там увидеть. Вряд ли меня обрадует ожог.

Ничего не увидев, громко всхлипываю и закрываю рот руками, чтобы никто не услышал мой крик. Крик души, что была заперта внутри меня пятнадцать лет. Я не кричала тогда, когда узнала, что его больше нет. Я была похожа на зомби — ходила и выла непонятно что. Единственное, что держала меня на этом свете — это сын. Уже тогда я была не одна…

Прикрываю веки и погружаюсь в день, когда была обманута. Для его матери я стала нежеланной невесткой и поняла это спустя несколько минут после знакомства. И если какое-то время я глупо надеялась, что она сможет принять выбор сына, то спустя два месяца после трагедии все надежды рухнули. Она обвинила во всем меня! Красивая и ухоженная женщина на моих глазах превратилась в горгулью. В ее глазах стояла такая ненависть, которую бы я не пожелала врагу. Она настолько сильно возненавидела меня, что не сразу сказала, где похоронен Антон. Прошло еще две недели, прежде чем она сдалась. И вот уже пятнадцать лет два раза в год я хожу на его могилу.

Или ходила?

Поднимаю голову, чтобы убедиться в очередной галлюцинации. Прошло уже достаточно времени, должно отпустить. По крайней мере, раньше мне хватало нескольких минут, чтобы вернуться в реальность. Ну, с учетом того, что подобного я не испытывала уже лет десять, время возвращения в реальность может затянуться.

Затянулось…

Преодолевая собственный страх, встаю на колени и вытягиваю руку вперед, чтобы прикоснуться к красивой галлюцинации. Насколько я знаю, такие картинки пусты. Значит, никаких препятствий быть не может.

— Не может быть, — выдыхаю, когда ладонь упирается в щетинистую щеку и не желает проходить сквозь лицо мужчины. — Ты реальный! Ты не галлюцинация!