Мой прекрасный негодяй

Единственным ответом с его стороны было коснуться языком бутона плоти в самой сердцевине ее лона, и она подверглась опасности лишиться не только дара речи, но и рассудка.

Со слабым стоном он упивался этой чувствительной частью ее тела, и все ощущения, нараставшие в ней, как будто сплелись в единый клубок. У нее закружилась голова, дух как будто плыл в океане блаженства. Затем она не выдержала, охваченная неудержимой дрожью, сотрясавшей все ее тело до последнего мускула.

Словно в дымке, Хилари медленно приходила в себя. Ох. Неужели это все? Но нет, он еще не закончил с ней.

Его голова появилась из-под ее ночной рубашки, однако рука продолжила то, что начали его губы и язык. Пока его пальцы ощупывали ее, озорные темные глаза были прикованы к ней.

Ей хотелось зажмурить глаза, уклониться от его прямого взгляда. Волнение, охватившее ее, как будто возрастало десятикратно, когда они смотрели в упор друг на друга. Она не в силах была скрыть собственных чувств, не могла избежать сознания того, что именно он, Давенпорт, поглаживал ее в самых интимных местах.

Судя по его скривленным губам, он тоже это понимал. Какая-то часть ее существа упорно стремилась отрицать собственное желание. Как могла истинная леди находить удовольствие в подобной распущенности?

– Хани, – пробормотал Давенпорт, двигаясь поверх ее, и нагнулся, чтобы ее поцеловать – мягко, неспешно, исследуя ее рот собственным языком. Блаженство залило ее подобно густому теплому сиропу.

Он осторожно провел пальцем по мягким складкам ее женской плоти. Она почувствовала давление его пальца, легко входящего в нее.

То, что последовало за этим, было еще одним, более ощутимым вторжением. Как ни чудовищно, она хотела этого, хотела чувствовать его там.

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Пожалуйста, Джонатан.

Его взгляд так и загорелся торжеством – но не самодовольным торжеством, а тем, которым герой-победитель встречает одержанную с большим трудом победу.

Он снова завладел ее ртом. Все еще содрогаясь после страстных, но неожиданно приятных конвульсий, охвативших ее тело, она обвила руками его шею и привлекла к себе.

Он был полностью одет, вплоть до ботинок. Она хотела увидеть его как есть, однако была слишком робка, чтобы выразить свои желания вслух.

Давенпорт крепко поцеловал ее, и на сей раз ее ответный поцелуй пылал самозабвенной страстью. Он не стал долго возиться с одеждой, а просто быстро извлек наружу свой мужской орган и прикоснулся им к ней, точно так же, как его пальцы несколько мгновений назад.

– Ох! – еле выговорила она, немного встревоженная воспоминанием об этой части его тела и ее размерах. – Я не думаю, что…

Однако его рука скользнула по ее телу, отыскав грудь, и тут слова замерли на ее губах, едва он снова прильнул к ним поцелуем.

Кончик его восставшего мужского органа слегка надавил на отверстие между ее ног, и все ее мысли тотчас улетучились. Она хотела этого – хотела, чтобы он проник в нее, и это отчаянное желание с каждым прикосновением только возрастало.

Давенпорт издал приглушенный стон.

– Столько влаги, – выдохнул он прямо ей в ухо. – Столько жара. Столько сладости.

Затем он вошел в нее. На короткий миг она почувствовала пронизывающую боль и тихо ахнула.

Хилари смотрела на его лицо, в котором не было ни следа обычного беззаботного веселья. Напротив, оно выражало пленительную муку. Теперь его глаза были закрыты, густые темные ресницы подчеркивали высокие скулы. Казалось, он хотел прочувствовать это мгновение до конца, не отвлекаясь ни на что иное.

Давенпорт замер внутри ее до тех пор, пока она постепенно не приспособилась к его длине и толщине. Сильные руки, чуть дрожа, обхватили ее с обеих сторон. Он затаил дыхание и затем одним движением проник в нее еще глубже, до тех пор, пока места больше не осталось.

Она вспомнила поразившие ее воображение размеры его плоти и могла лишь надеяться, что она достигла своих – или ее – пределов в этом отношении.

Первоначальная боль, вызванная его вторжением, исчезла. Хилари сознавала лишь то, что все ее существо было заполнено до предела.

Он открыл глаза и начал медленно двигаться то внутрь ее, то – после долгой паузы – наружу. За время передышки ее тело стало жаждать его возвращения так, что она чуть не всхлипывала. Она приподняла бедра, безмолвно приглашая его двигаться быстрее.

Он снова проник в нее, на этот раз так глубоко, что задел некую точку внутри, отчего все ее тело охватило наслаждение, граничащее с болью.

Медленное, плавное скольжение превратилось в теплое, покалывающее ощущение, распространявшееся вместе с кровью по ее жилам, игристое, как шампанское. Внутри ее словно распускались фейерверки, ощущение было не столь ярким, как раньше, и сосредоточивалось в одной точке, однако ей оно почему-то показалось более приятным и интимным.

Хилари вздохнула. До сих пор еще никогда она не чувствовала ни с кем другим такой близости, как с Давенпортом. Она уступила ему – лишь на одно мгновение, только этой ночью.