Мой прекрасный негодяй

Она приподняла бедра, поощряя его продолжать, осторожно водя вверх и вниз рукой по его спине и попутно поглаживая обнаженную кожу в верхней части его ягодиц, там, где рубашка выбилась из панталон.

От этого мимолетного прикосновения он ахнул и весь оцепенел, превратившись в тугую массу мускулов. Издав приглушенный возглас, он схватил ее за бедра и погрузился в нее, двигаясь все быстрее, до тех пор пока с хриплым криком не вырвался на свободу.

Его семя брызнуло на ее живот, теплое и влажное, наполняя воздух сладковатым мускусным запахом. Хилари наблюдала за ним, поражаясь тому, что ее тело могло стать причиной столь бурного восторга. Если его блаженство хотя бы отчасти приближалось по силе к ее собственному, то он, как и она, должен быть на седьмом небе от счастья.

Он перевернулся и улегся рядом с ней, грудь его тяжело вздымалась. Оба они лежали на спинах, уставившись в потолок. Однако время от времени по его телу снова пробегала легкая дрожь.

Давенпорт повернул голову и с беспокойством в глазах взглянул на нее.

– Я причинил вам боль. Мне так жаль, Хани…

Он протянул руку, чтобы убрать ей за ухо прядь полос. Она покачала головой:

– Это была лишь минутная боль. А затем… – Хилари покраснела. – Но мы не можем это повторить, – запоздало добавила она.

Кончики его пальцев скользнули вниз по ее шее к груди, задержавшись у сосков.

– Ну, это было бы стыдно, – произнес он серьезно, однако в его темных глазах, пока он умело прикасался к ней, плясали огоньки. – Видите ли, способность женщины получать удовольствие безгранична, тогда как мужчине нужно некоторое время, чтобы прийти в себя, прежде чем снова испытать блаженство.

– Ммм? – Она перестала к нему прислушиваться уже после первых его слов. Даже после того как они закончили, ее тело все еще переполняло наслаждение, между тем как он медленно и со знанием дела терзал ее соски. Ее нежное лоно так и затрепетало в предвкушении.

Давенпорт поцеловал ложбинку между ее грудями и, понизив голос, произнес:

– Но если вы не хотите, чтобы мы…

Он сознавал свою собственную силу и не сомневался, что она тоже об этом знала. Он приник губами к ее телу, а она извивалась под его безжалостным натиском. Кровь пульсировала в висках, дыхание участилось, огонь распространялся по ее жилам.

Безумие. Она безумно желала Давенпорта. Сходила по нему с ума.

– Хани, позвольте мне, – прошептал он нетерпеливо в ее пупок, в его голосе не осталось и следа веселья. – Прошу вас.

Позволить ему? Да она готова была умолять его об этом.

– Ох… ну хорошо. – Она выгнула спину, едва его губы опустились еще ниже. – Возможно… возможно, еще один раз.

Глава 16

На следующее утро на щеках Хилари вспыхивал румянец при каждом воспоминании о событиях минувшей ночи. Ощущения, которые пробудил в ней Давенпорт, то, чем он с ней занимался… тут она вздрогнула.

Он был человеком порочным, безнравственным и совершенно неисправимым. Однако этой ночью она чувствовала себя такой возбужденной, такой пресыщенной и совершенно одержимой им – как будто он полностью контролировал ее тело и играл на нем, словно на музыкальном инструменте, старую как мир мелодию.

Да, этой ночью она позволила ему делать с ней все, что угодно. Даже омыть ее водой там, в промежности, чтобы уничтожить все следы их интимной близости. Он овладел ею, а она доверилась ему – доверила свое тело, свою невинность. И почему, если лорд Давенпорт представлял собой самую большую угрозу ее безопасности, она чувствовала себя с ним такой спокойной и защищенной? Пусть и на свой лад, против всех условностей и правил приличия, он продолжал приходить ей на выручку. Он спас ее от грозы. От собственных братьев. От заточения в доме. От этих ужасных людей в трактире и от осуждения со стороны его и ее родственников.

Осознание этого выводило ее из себя. Вряд ли Давенпорт отвечал ее идеалу сэра Галахада. Более того, если бы она сама обвинила его в этом, он бы стал протестовать.

Тем не менее, если отбросить предрассудки и взглянуть на чистые факты, приходилось сделать вывод, что лорд Давенпорт оказался настоящим героем – по крайней мере в ее глазах.

Она была в замешательстве. Ей следовало бы сгорать со стыда при одной мысли, что она отдала ему самое ценное достояние, какое только есть у любой женщины. Однако все, что она чувствовала, было горячее желание, чтобы он проделал с ней то же самое снова.

«Как насчет того самого спокойного, добросердечного джентльмена твоих грез? Деревенского сквайра, ученого, пастора?»

Все эти образы меркли в сравнении с той реальностью, которую представлял собой лорд Давенпорт.