Мой путь в Скапа-Флоу

Лёгкий толчок. И вот мы лежим на грунте.

«Глубина двадцать два метра. Отрицательная плавучесть две тонны», — доложил инженер-механик.

В половине первого обед. Стол накрыт в носовом отсеке. На обед суп, ромштекс и фрукты — как для офицеров, так и для команды. Всё вкусно и в достатке.

Отсек довольно тесен и напоминает туннель. Иногда слабое бульканье свидетельствует о том, что мы лежим на дне Кильской бухты на глубине двадцать два метра. Из кормы доносится шум, какой производит при работе ручной насос.

— Что это? — спросил Шрайбер, один из нас, стажёров.

Командир промолчал, а боцман ухмыльнулся:

— Там кто-то пытается опростаться за борт, — охотно объяснил он. — А ватерклозет с ручным приводом. Рискованное мероприятие на глубине двадцать два метра!

Круглое лицо его сияло от предвкушения удовольствия. Он нашёл возможность выступить с темой, которая будоражила его воображение. «Это еще что! — продолжал он яро. — Вот во время войны как бывало. Называется это «защемить задницу», господин лейтенант. Защемить во имя отечества! Так как «круглые дукаты» моряка, выброшенные за борт, всплывают на поверхность и могут выдать местоположение лодки. Один ветеран-подводник рассказал из времён войны такой случай. Они лежали на грунте тридцать шесть часов…»

— Не могли бы вы найти для застольной беседы другую тему?! — сказал командир.

Мы провели на грунте два часа. Затем обучение продолжилось. Мы всплыли — сначала на перископную глубину, а затем на поверхность.

От тяжёлого воздуха немного поташнивало. Он был насыщен углекислотой и прогорк от запаха топлива.

С тех пор я много поплавал на лодках, и пребывание под водой стало для меня совершенно обычным делом, но воспоминание о первом погружении осталось в памяти навсегда. Потому что люди и вещи воспринимаются всегда ярче и памятнее либо при первой встрече, либо при расставании с ними…

По окончании курса я был назначен первым вахтенным офицером на U-26. Моим первым командиром был капитан-лейтенант Хартманн. «Острый как бритва, — говорили о нём, — но есть чему у него поучиться».

Фрегаттен-капитан Хартманн со своими офицерами

U-26 находилась ещё на верфи «Дешимаг» в Бремене. По пути туда я сделал промежуточную остановку в Гамбурге, чтобы посетить Гарри Стёвера, старого боцмана с «Гамбурга», хозяина кафе «Звезда Давида», который помог мне в период моей безработицы бесплатными едой и пивом.

Я пришёл туда пополудни. «Звезда Давида» была совершенно пуста. За стойкой скучала искусственная блондинка.

— Два больших светлого… и хозяина! — заказал я.

Она посмотрела на меня с удивлением, исчезла и вскоре вернулась в сопровождении маленького, толстого господина, который на ходу застёгивал брюки. Это был далеко не Гарри Стёвер.

— Что вы желаете? — спросил он с лёгким поклоном.

— Я хотел бы видеть Гарри Стёвера.

— Ах, вот как! — его голос звучал разочарованно. — Стёвера уже два года как нет в живых.

— ?..

Он повернулся уходить.

— Как это случилось?

— Он повесился.

— Отчего же? — указал я ему на вторую кружку пива.

Он кивнул и сел.

— Вы знаете, старик Стёвер никогда не был бизнесменом. Он наливал бесплатно каждому матросу за его красивые глаза. И при этом набирался сам. В таком деле нужно кое-что понимать. А он думал, что достаточно стоять за стойкой и наливать пиво… Ого, ого!

Я поблагодарил и вышел.

По пути на вокзал я размышлял о судьбе Гарри Стёвера… «Почему, — спрашивал я себя, — он не обратился ко мне? Он так помог мне в своё время, а когда нуждался в помощи сам, то просто тихо ушёл из жизни. Слишком горд, чтобы стать кому-нибудь обузой, и слишком добросердечен, чтобы утвердиться в мире торговцев и дельцов…»

Я уехал следующим поездом. В Бремене я сразу отправился на верфь. Лодка стояла у причальной стенки, ошвартованная к понтону. С высоты набережной она выглядела крохотной.

Я спустился в корпус лодки, чтобы представиться командиру. Он принял меня в своей каюте. Коренастый, жилистый офицер с жёстким лицом, как бы изваянным острым резцом.

— Лейтенант цур зее Прин. Представляюсь по случаю назначения на U-26.

Он встал и подал мне руку.

— Вот вы какой. Я уже знаю о вашем назначении. Пока здесь для вас нет никакого дела. Не хотите ли обратиться с просьбой о дополнительном отпуске?

Я сразу оценил ситуацию и энергично ответил:

— Так точно, господин капитан-лейтенант!

— Хорошо. Тогда отправляйтесь, предварительно на неделю.

Я поблагодарил и, окрылённый, удалился.

Мне вспомнилось недавнее прошлое. Когда я был последний раз дома, мне встретился знакомый фенрих[22]. Во время нашего разговора он показал мне групповую фотографию своих друзей на Новогоднем вечере.

Среди всех лиц одно мне сразу бросилось в глаза: белокурая девушка из сада в Плауене — девушка, которой я когда-то подарил розы и поцелуй. Это было незабываемо!

Я попросил тогда у фенриха её адрес, и написал ей.

Вскоре пришёл ответ. Она благодарила меня за моё письмо и находила его очень забавным: ведь в Плауене она никогда не была… Всё же спустя полгода она стала моей женой. И я никогда не раскаивался в путанице, которая нас сблизила…