Мой театр. По страницам дневника. Книга II

На гастролях 1993 года в Лондоне, где я дебютировал в 19 лет как солист Bolshoi Ballet в балете «Золотой век», Бессмертнова танцевала главную героиню – Риту, я был при ней Конферансье. В «Жизели» мы тоже с Натальей Игоревной оказывались на одной сцене: только у нее была главная роль, а я в I акте с бочкой выходил.

Бессмертнова поддержала меня, когда я впервые станцевал «Щелкунчик». Я уже говорил о том, что ее появление за кулисами, да еще с цветами и коробкой конфет, произвело впечатление на труппу. Оно означало поддержку со стороны Хозяйки и что со мной придется считаться. Позднее, в 1995 году, мы с Натальей Игоревной стояли на сцене ГАБТа в момент забастовки против увольнения из театра Григоровича…

В общем, мы часто оказывались рядом. Если меня в театре кто-то пытался поприжать, Хозяйка быстро все сворачивала. Относилась ко мне Бессмертнова очень тепло, но при этом никогда не переступала в общении ею же определенных границ. Она и в труппе жила обособленно, по своему характеру была очень закрытым человеком.

Наталья Игоревна – сильфида на сцене, словно сошедшая со старинных гравюр эпохи романтизма, казавшаяся не от мира сего, – в реальной жизни была абсолютно земным человеком. На ее плечах вся семья держалась. Она все умела по дому, по хозяйству делать: и стол накрыть, и приготовить, в общем, знала, где газ включается и сколько что стоит в магазине. Очень трогательно заботилась о своей маме, жившей на даче, выращивала там розы и, по-моему, все остальное, не такое романтическое. Аккуратные, идеально прополотые грядки с ярко-зелеными ростками зелени доставляли ей большое удовольствие…

Смерть Бессмертновой оказалась для всех полной неожиданностью, она 1941 года рождения. О случившемся мне сообщили во время гастролей за границей. Натальи Игоревны не стало 19 февраля 2008 года.

Незадолго до этого, 2 января 2008 года я, как всегда, позвонил Григоровичу, чтобы поздравлять его с днем рождения. Трубку сняла Бессмертнова, сказала, что Юрий Николаевич в отъезде. Мы с ней очень долго болтали, что меня удивило. Обычно она не вела пространных разговоров. А в тот раз Наталья Игоревна подробно расспрашивала про театр, мы посплетничали, поделились свежими анекдотами. Я обрадовался, что у нее очень хорошее настроение, все знали, что Бессмертнова тяжело больна. Мне в голову не могло прийти, что она разговаривала со мной из больницы, из которой ей уже не суждено было выйти… Я тогда подумал, раз она такая веселая, много смеется, значит, на улучшение пошло, а она сгорела очень быстро.

10 июня 2008 года в Большом театре в память Бессмертновой давали «Жизель». Мы со Светой Лунькиной танцевали. Пришел Григорович, после спектакля нас очень трогательно поблагодарил.

Утрату жены, верной помощницы, хозяйки дома, в котором абсолютно все было подчинено только ему одному, Юрий Николаевич, как мне показалось, очень тяжело переживал. После ухода Бессмертновой он стал ценить ее еще больше, видимо, ощутив образовавшуюся вокруг пустоту.

62

Возвращусь в начало 2007 года. В ГАБТе появился хорошо знакомый мне по «Королям танца» Кристофер Уилдон. В Большом театре он собирался ставить «Гамлета» на музыку А. Пярта. Как же мне хотелось его станцевать! Я уже начитался книг, продумывая характер самого загадочного героя В. Шекспира. Кристофер предложил послушать музыку – один из опусов композитора. Я пошел, купил диск, сочинение потянуло лишь на 18 минут. Ничего себе, думаю, как можно «Гамлета» втиснуть в 18 минут? Наверное, у Уилдона какая-то суперидея, все-таки британский балетмейстер, имя «Гамлет» ему с пеленок знакомо. Однако меня смущал факт, что Кристофер как хореограф никогда не был успешен в постановке сюжетных балетов, не его тема.

Прихожу на первую репетицию, на нее, кроме меня, выписали: М. Александрову, С. Лунькину, Р. Скворцова. Ну, думаю: Гертруда, Офелия, Клавдий, я, видимо, Гамлет. Через сорок минут спрашиваю: «Кристоф, скажи, сцена, которую мы сейчас ставим, это начало балета или конец? У нас еще все хорошо или дело уже идет к разладу?» – я же материал для роли ищу! Вдруг он мне: «Ой, Николя, ты знаешь, я открыл Шекспира, там так много персонажей, столько всего происходит, я не буду ставить „Гамлета“, это неинтересно».

Когда репетиция закончилась, я решился спросить: «Ты что, никогда не читал „Гамлета“?» – «Нет». – «Подожди, ты никогда не видел „Гамлета“ – ни фильмов, ни спектаклей?» – «Нет». – «Ты не знал, подписывая контракт с Большим театром, про что „Гамлет“?» – «И что такое?» – «Это же Шекспир!» – и услышал ответ Уилдона: «Но Шекспир не входит в нашу школьную программу».

Теперь как педагог, ректор скажу. Наша советская система образования гениальной была! Пусть дети в школе не всё в Толстом или Достоевском понимали, но они знали, кто это и что они написали. В школьную программу по литературе в Великобритании сегодня только «Рождественская песнь в прозе» Ч. Диккенса входит, Дж. Байрон у них считается просто «bad man», его вообще не изучают, так же, как и В. Шекспира.