Мои токсичные коллеги. Как пережить abuse на работе?

Мои начальницы не привыкли к тому, что подчиненные могут не выполнить все то, что они им говорят, даже если их запугивать и унижать. Не думаю, что общение со мной избавило их от этой привычки, однако прежний стереотип в их головах, как мне кажется, все же слегка изменился.

До встречи оставалось два часа, которые мы с К. потратили на подготовку к ней. Результат был неожиданным.

Впервые я пришел на встречу последним, несмотря на то, что всегда приходил за несколько минут до начала подобных совещаний. «Где подписанная инструкция?» – сразу же спросила меня эйчар. Я сказал, что по-прежнему готов подписать ее, однако мне требуется больше времени на ознакомление с ней. «Как я и предлагал ранее, могу подписать ее завтра». «Нет, – ответила эйчар, – у вас было достаточно времени, целых три часа». «Я ведь еще обедал», – напомнил я ей. «Тогда два часа, – уступчиво произнесла эйчар, – этого более чем достаточно». «Интересный расчет, – подумал я и продолжил: – Вы считаете, что этого времени достаточно для ознакомления с документом. А на мой взгляд, недостаточно. Повторяю свой вопрос, который задавал вам утром: есть ли какой-либо локально-нормативный акт, регламентирующий время для ознакомления с ним?» – «Вы просто тянете время», – вспылила эйчар. «Нет, – сказал я, – всего лишь хочу внимательно проанализировать критически важный для меня документ». И нанес coup de grâce

[47]

: «Тем более, что эта инструкция, – продолжил я, – разительно отличается от той, которая была мне предоставлена ранее». Глаза эйчар округлились. «Что такое вы говорите? Вам не предоставлялась никакая инструкция!» – «Ошибаетесь, – возразил ей я, – предоставлялась». «Но вы же подтвердили сегодня, что не подписывали должностную инструкцию». – «Да, и сейчас это подтверждаю. Однако, я был ознакомлен с инструкцией ранее». – «Но у меня есть информация, что при трудоустройстве вас забыли ознакомить с этим документом». – «Да, при трудоустройстве, вероятно, забыли». – «Так когда же вас с ним ознакомляли?» – «Не могу вспомнить, в какой именно день это произошло».

На эйчар было грустно смотреть, на ее лице были отражены такие же следы тяжкой мыслительной работы, как и на лице руководительницы, когда давным-давно я объяснял ей, что на ноль делить нельзя. «Кто ознакомил вас с инструкцией?» – «Кто-то из ваших коллег, имени не помню». – «Где эта инструкция сейчас?» – «Не знаю, должно быть, в отделе кадров. Вы же эйчар, полагаю, этот вопрос следует адресовать вам». – «Я имею в виду, ваша копия у вас на руках?» – «Да, моя копия находится у меня». – «Срочно покажите ее нам!» – «Хорошо. Я могу показать вам электронную версию, так как никаких бумажных документов у меня при себе нет». – «Срочно несите ее сюда!»

Я предположил, что лучше сначала обсудить новые задачи, которыми руководительница грозилась закидать меня утром, тем более что все складывается в пользу этого решения: вот и третье лицо, необходимое руководительнице для комфортной работы с подчиненным, присутствует в комнате. Предположение было решительно отвергнуто: пока не будет решен вопрос с должностной инструкцией, ни о каких задачах речь вестись не будет. На утренней встрече диспозиция моих начальниц была совершенно иной, но я не стал с ними спорить. Важно было не переборщить: мои реплики должны были укреплять мою позицию и путать мысли оппонентов, но мне следовало избегать любого намека на сарказм, прячущего под собой признаки хамства. Я отправился за ноутбуком, в котором на рабочем столе хранил старую инструкцию. По пути я консультировался с К.