Мой выбор

На удивление быстро, но качественно закончив с устранением следов, Рэй укрыл меня по самую шею и только после этого сам натянул штаны. В это время Рунт сильно перегнулся через подоконник и, видимо, с кем-то общался едва слышным шепотом. Потом он выпрямился и втащил внутрь за руку мальчишку. Того самого, что мы встретили на подъезде к Некке. И глянув на то, как ребенок озорно ухмыльнулся, сверкнув глазищами в мою сторону и потянув носом, я поняла, кого же он мне напоминает.

– Ух ты ж… – фыркнул он, и зашептал: – Правду болтают, выходит. Что вдвоем вы… того. А как это?

– Фирсо, ты не мал ли таким интересоваться? – усмехнулся Рунт, и да, мое подозрение стало уверенностью. – Ты по Соньке-то зенками не шарь, говори толком, чего пришел.

– А чё мал-то? Я чего же, не вижу, как в стаде низги самок кроет? Или вон Арки Камлу свою в сене валяет. Но то он один и на одну, а тут…

– Фирсо! – придушенно прикрикнул оборотень. – А по башке?

У меня щеки запылали, я в потолок уставилась, а Рэй сел на кровать рядом и за плечи приобнял, приваливая к своему боку.

– Да за что? – шарахнулся мальчишка, перестав пялиться на меня. – Я так-то предупредить пришел, дядя Рунт. Старейшина с Рафом и еще десятком наших мужиком убивать вас собрались.

– Чего-о-о-о? – опешил оборотень. – Там в леденцах, что я тебе привез, случайно с соком дурь-травы один не затесался?

– Ничего такого! – насупился мелкий. – Я своими ушами все слышал, как они с Легби сговаривались.

– С Легби?

– Ага. Мол, как вы тут… того… ну… угомонитесь и заснете, он должен двери все открыть да к старейшине идти. Сам-то Легби руку на вас поднимать не хочет, но против Нелая не может пойти. Против него у нас никто не пойдет, дядя Рунт, боятся все. Раф-то его и вовсе бешеный, как и дружки его лучшие. Их все в Некке боятся. Уже пятый год творят что хотят и управы никакой. Что ни сотворят – Нелай на все глаза закрывает. Сын ведь единственный.

– Да хоть какой бешеный, но не совсем же полоумный, – покачал головой брюнет и глянул на Рэя. Тот промолчал, и только рука на моих плечах чуть напряглась. – Все в Пустоши знают, что тронуть крашеров – смерть всему форту. Мало того, что и сами зашибем, так и если справятся, то потом им помощи никогда не видать.

– А Нелай им всем нашептал что, мол, все концы спрячем, никто не прознает. Мол, пошли сранья тролля-самца выслеживать, а он вас порешил и сожрал, а забози ваши со всей поклажей с перепугу сами к форту прибились. Еще – что у вас в торбах ваших бездонных денег немеряно, вон же сколько за работу берете. Да и добра всякого, штук магических, что в Пустоши не раздобыть ни за какие деньги, полно, и забози ваши нам пригодятся, нашим кровь хорошую прилить. Но это все ерунда. Все ведь из-за Рафа и нее, – мальчишка покосился на меня. – Я же говорю – бешеный он стал совсем. Старейшина и сам его уже боится. Особенно с весны, как Раф Умку, бабу свою последнюю, замучал. Забил насмерть, как и остальных. Я от тебя-то с леденцами прибег, с Янси поделился, сидим. Тут из дома хозяйского шум да грохот. Пунси прибежал – нос расквашен, ревет. Сказывает, Раф примчался из дома Легби и давай бушевать. Все попрятались, чтобы под руку ему не попадаться. Она у него знаешь какая тяжелая? Он мне по весне ногу сломал, двинул так. А за что? Да ни за…

– Цыц, Фирсо! – оборвал его мигом помрачневший Рунт. – По делу сначала давай!

– Так я и по делу. Как поутихло, я из хлева-то выбрался да в подпол нырнул. А оттуда знаешь, как все разговоры слыхать? До словечка. А они там как раз и сговаривались. Из-за девки все же и затевается. Феру, дружок Рафа, и притравить вас предлагал для верности, дыму ядовитого в дом напустить, но тот ни в какую. А вдруг и она помрет, говорит. Нет, мол, пусть набалуются да спать улягутся. Мол, после того, как мужики бабу хорошенько поваляют, сон у них крепче некуда. Вот дождутся, чтобы тихо, да зарежут во сне все скопом. Легби их просил, что, мол не надо, одумайтесь. А они ему – молчи и место знай.

– А он и промолчал.

Рунт шумно вдохнул, поднимая голову и задирая подбородок. Будто больно ему стало. Скорее всего, так и есть. Оборотень, конечно, гад еще тот, бабник редкостный, и язык у него острый, но он… не злой. И мне показалось, к этому Легби он хорошо относился. Очень хорошо, с теплом, хоть и язвил. Привязан, может. Был. А я за Легби еще практически заступалась, дура. Злилась, что Рунт задел его, обидел на пустом месте. А он… Ну это же трусость и подлость какая! Противно как!

Меня передернуло, и я плотнее вжалась боком в Рэя. Он коротко глянул и поцеловал в висок.

– Значит так, Фирсо, ты сейчас спустишься, как пришел, и пойде…

– Нет! – сжал кулаки пацан, и я чуть не охнула, когда его кожу окутала едва заметная золотистая дымка. Ага! Я знала! – Я помочь хочу! Я умею драться!

– А ну молчок! – рыкнул оборотень. – Умеет он, шустрый, смотри. Не будет тут никто драться, балда. Что за драка – поселяне-люди против крашеров: ругару и полукровки дракона.