Мой выбор

– Он… С его матерью я столкнулся, когда был еще не в себе после… после тяжелой потери. Я дурной был тогда. Совсем без башки. Таскался по Пустоши бездумно, истребляя всех монстров без разбору. Я… – Голос его захрипел, будто он мигом осип, но взгляд не прятал. Рунт передо мной открылся? Вот так просто? Страшно-то как! Разве я к этому готова? Разве это честно с его стороны? Это же… как ловушка! – Собственно, и не помню ничего. То есть… помню, что было у нас. Потому что Явла сама напомнила как-то. Но как там и… Я ей и гадостей наговорил тогда. Я же это могу. Думал, она повторить хочет… Вонючка я троллева.

– Рунт… – Я толком и не знала, чего рванулась и сказать хочу, остановить, пресечь эту опасную для моего здравомыслия его откровенность или как-то утешить, поблагодарить за нее же, но оборотень меня остановил резким отсекающим жестом.

– Короче, есть просто Фирсо. И спасибо тебе, что я об этом теперь знаю, тупой слепой дурачина.

Рунт отпустил цепочку, и прохладный металл скользнул по моей ключице. Я подцепила украшение, поднимая, чтобы рассмотреть. Красивое.

Серебристо-розоватый металл цепочки и причудливой, похожей на кокон из тончайших переплетающихся веточек оправы и таинственно мерцающий бледно-сиреневый камень внутри сплетения. Довольно массивное и сохраняющее прохладу даже после контакта с кожей.

– Это что? – Сердце заныло. Милая сценка из девичьей сладко-сказочной мечты. Любимый и любящий мужчина будит тебя, чтобы осыпать драгоценностями. Вот только за собой таких фантазий не помню, о любви речь не идет, и подарок, скорее уж, плата. Ведь так? Должно быть так. – Вознаграждение? За секс или за Фирсо?

– Просто безделушка. – А вот теперь оборотень явно юлит. Вот и мне не стоит углубляться. Только как бы остановиться? – Хочу, чтобы носила все время.

Я не знаю, что тут принято ценить, а что нет, но черта с два это какая то дешевая бижутерия. Всмотрелась в камень, и вдруг – бум! Ощущение было – как стукнуло сердце в паутине изящных веточек, а мое отозвалось, и тут же у подвески появилась магическая аура.

– Напрасно тратился, Рунт, – протянула я вещицу обратно, внезапно взволнованная очень сильно. – Зачем? Я ведь скоро ухожу отсюда. Где мне щеголять в драгоценностях?

– Носи, сказал! – раздраженно рыкнул Рунт. – Ускх – вещь нужная, а не для красоты пустой. Он предупредит: когда кто рядом дурное тебе сделать захочет, нагреется. А если вы с ним созвучны станете, то и глаза от тебя отводить станет. Сбережет вдруг когда, а мне все спокойнее.

– Рунт… – Что сказать? Зачем ты так со мной? Зачем ты такой? Зачем проникаешь сейчас в меня, и почему никак этому противиться не могу?

– Болтать кончай! Скажи лучше, мой побратим хорошо ли ублажил тебя вчера, м? – Он мигом преобразился в свою обычную похотливо насмешливую версию, закрываясь опять при этом на миллион замков, но вот только причиненного моему сердцу ущерба уже не компенсировать. Наоборот. Такой ожидаемо-неожиданный отказ в мимолетной настоящей теплоте ощущался острее, чем прежнее ее полное отсутствие. В груди заныло еще сильнее. Я глубоко вдохнула, смиряясь с новой болью. Все случилось, да. Неизбежное. И все правильно. Ты чего это, Соня? Ты сама ему сказала, что от тебя опасности новой потери не будет, а тут вдруг от него больше открытости захотела. Открываешься – сближаешься, создаешь связь – ранишь уходом и страдаешь сама. А я ведь уйду. Так что все верно. Не нужно близости. Ни мне, ни ему. Только секс. И пофиг, что для меня уже, похоже, поздно. Вот так раз— и все. – Или без меня ему такой пожар, как ты, сладкая Соня, не потушить? У нас есть чуток времени. Хочешь? Хочешь, мм-м? Я хочу… Пахнешь как… собой и Рэем… Дурею от этого… Вот как так вышло, Соня?

У кого ты спрашиваешь это, насмешник? У меня, задающей себе тот же вопрос?

– Ты любил ее? – Ой, божечки, как это вылетело из моего рта? Я же и не думала ни о чем таком. Или же думала на самом деле. С того времени, как увидела в своем видении. Выходит так, ничего из ниоткуда не берется.

– Мать Фирсо?

– Девушку с большими зелеными глазами. – А чего уже тормозить? Рот открыла – понеслось.

– Откуда ты… – Игриво-порочное выражение лица Рунта испарилось, и его исказила гримаса гнева. Он пялился на меня пару секунд так, что чудилось – сейчас растерзает. Я застыла, понимая, что извиняться за бестактность и причиненную боль уже поздно.

Но оборотень медленно опустил веки, опасное напряжение в пространстве между нами стремительно истаяло, я это прямо всей кожей ощутила, а когда он снова посмотрел на меня, то я смогла увидеть в его глазах тоску и задумчивость.

– Я… я этого не знаю, Соня. Не успел узнать.

– Не успел? Как это?