Мой выбор

– Не суть. Но никто тебя им не отдаст, Соня. Тебя. Мы с побратимом не отдадим.

Ну да, зато я сама вон готова отдаться, только напой они.

– Жаль, что я вам в этом поганый союзник. Сам же видел все. Позорище какое.

– Чего тебе стыдиться, Соня? – порывисто протянул он руку к моей щеке, но так и замер, не коснувшись и будто ожидая, что отшатнусь. – Разве ты как-то могла этим управлять? Мне ли не знать, каково это – не иметь сил совладать с собой? Разница между нами лишь в том, что тебе не за что винить себя и оправдываться, потому что ничего из этого не было по твоей воле, а мне нет оправданий.

Не знаю уж почему, но мне отчаянно захотелось отпустить все случившееся между нами дерьмо. Если я дура и совершаю ту же ошибку, которую совершают все женщины, прощающие грубость и насилие… ну и пусть дура. Получу за это потом, значит. Вздохнув, я сама прижала зависшую в воздухе ладонь Рэя к своей щеке. Его тряхнуло сразу так, словно я его шокером ударила, и он молниеносно рванул меня к себе, утопив в объятиях с такой силой, что дышать стало нечем.

– Соня… Соня… – бормотал он, сквозь рваные вдохи целуя суматошно куда попало: в макушку, лоб, виски, нос, безбожно промазывая мимо моих губ, ловящих его. – Соня… Не дышал… Мука какая… Прости…

Рэй отстранился со стоном боли и почти силой усадил меня на кучу шкур.

– Я за Рунтом, – он стал отходить от меня спиной вперед. Серьезно. Пятился и улыбался во весь рот. Став вдруг из мрачного молчаливого громилы каким-то мальчишкой-переростком с подозрительно ярко блестящими глазами и убийственными, оказывается, ямочками на обеих щеках. – Все будет хорошо. Я мигом.

Рэй сначала стал с трудом различимым за пологом, а потом и вовсе исчез, и затихли все звуки. Я умостилась поудобнее, готовая ждать и пока стараясь не погружаться в осмысление перспектив. Они, с одной стороны, поганенькие, ведь серые студни-паразиты, управляемые издали Светилами, явно могут активно размножаться, захватывать и подчинять все новых носителей. И степень удаленного воздействия на сущность Хитоми во мне откровенно пугала. Но, с другой стороны, между мной и побратимами опять все вроде как хорошо и даже лучше, чем было. И отдавать меня золотомордым мразям они не собираются. И они сильные и упрямые… мои мужчины. Так что надежда есть. А что потом… потом и решу. Решим.

Незаметно для себя самой я задремала, прямо как сидела, и очнулась от четкого ощущения чьего-то присутствия. Ноздри защекотал сначала запах дыма и смутно знакомого еще чего-то не слишком приятного… Точно! Так все время разило от Адира из-за его противного суперкрепкого пойла! Вскинув голову и распахнув глаза, я действительно увидела спину бродячего торговца-пропойцы, что как ни в чем не бывало помешивал что-то в котелке, висящем на треноге над костром. Заморгала изумленно, пошарив взглядом вокруг. С пологом все в порядке, больше никого, даже его кибитки с забози не видать. Какого черта? Откуда он тут взялся?

– Адир? – сипло позвала-спросила я, ожидая чего угодно. Даже того, что обернется ко мне вместо торгаша чудище. Мало ли.

– О, Сон, проснулась! – Нет, обернувшийся торговец и выглядел, и звучал точно так, как я помнила. Ну разве что стал выглядеть еще более помятым и опухшим от возлияний. – А у меня тут похлебка как раз поспела. Давай налетай!

Глава 35

Эммирэй

Все изменилось. Насовсем. Навсегда. Как только Соня оказалась в моих руках снова. По ее воле. С доверием, коего не заслужил прежде и не знаю, когда смогу еще оправдать. Как так у нее выходит? После того, как обманул. После того, как напугал. После того, как сердце пытался проткнуть гадкими словами. Как после этого она снова отдалась в мои руки, что причинили боль? Как позволила касаться рту, еще недавно изрыгавшему на нее мерзкие слова? Как опять потянулась сама, нуждаясь во мне. Не отплатив унижением, не принудив нижайше молить о прощении, зная, что все, чего отчаянно хочу, теперь в ее воле. Не поставив условий. Не взяв слова, что не обману и не сделаю дурного снова. Прильнула к моей ладони, мгновенно просочилась внутрь таким облегчением, какого не ведал в своей жизни. Дав понять уже окончательно, до какой же степени был обездолен без вот этого всего, чему и названия не знаю. Да, я осознал еще до этого возможную грандиозность потери с ее уходом или даже отказом от меня. Меня от этого безумным гневом вперемешку с эгоистичным липким ужасом накрывало, как душным густым туманом. Я отказывал ей в праве исчезнуть, оттолкнуть. Но только получив ее назад внезапно, ни за что, увидел отчетливо настоящую величину и глубину прошедшей мимо катастрофы.