Моя автобиография

После ничьей 0:0 с «Барселоной» в полуфинале Лиги чемпионов отец Пике посетил меня в гостинице (они очень милые люди). Он объяснил, что «Барселона» хотела бы вернуть его сына. Родители Жерара тоже мечтали о его возвращении. Они скучали. Жерару недоставало игр за главную команду, он считал, что сможет завоевать место в основе «Барселоны». Все было просто. Возможная сумма отступных составляла 8 млн евро. Мы купили его, согласно тогдашним правилам УЕФА, за 180 тысяч евро.

Молодые Джузеппе Росси и Жерар Пике в форме «МЮ»

Большие европейские клубы впоследствии выработали меры, чтобы ограничить отток молодежи в Англию. Им не нравилось, что игроки вроде Пике и Фабрегаса год за годом уезжают из страны. Если мы хотели купить молодой английский талант, который заиграет в первой команде, приходилось платить по 5 млн фунтов. Но почему от нас требуют 500 тысяч фунтов за игрока, который не пригодился его клубу? Ричард Экерсли — интересный случай: «Барнли» предложил за него полмиллиона фунтов. Мы хотели миллион. Мы 12 лет растили его. Компенсация должна увеличиваться, если игрок попадает в первую команду. Я не думаю, что продающий клуб будет жаловаться, особенно если получит долю от возможного трансфера футболиста в третий клуб.

Мы все ошибаемся в оценках, я совершил несколько ошибок в те годы: Клеберсон, Джемба-Джемба и так далее. До самого конца меня доставали Ральфом Милном, в свое время я заплатил за него 170 тысяч фунтов. Меня бесили упоминания о нем. Мои помощники говорили мне: «Босс, нам нужен еще один Ральфи Милн». Они работали со мной 20 лет и не забыли. Уилльям Прунье. Даже Патрис Эвра спросил однажды: «Босс, у вас играл Прунье?»

Райан Гиггз опустил голову, ожидая ответа.

— «О, мы как-то взяли его на просмотр», — ответил я.

— «На просмотр? Надолго?»

— уточнил Эвра.

— «На две игры».

— «Двухматчевый просмотр?»

Патрис нашел цель.

Уилльям Прунье

Первое, что нужно сделать с новичком, — устроить его: банк, дом, язык, транспорт и так далее. Язык обычно самая большая проблема. Так случилось с Валенсией. Для Антонио это был вопрос уверенности. Я могу писать и читать по-французски, но мне не хватает уверенности, чтобы говорить на нем. Антонио знал это. «Как ваш французский?»— спросил он однажды. Намек понятен. Но я объяснил ему, что если бы я работал во Франции, то попытался бы говорить на их языке. Валенсия работал в Англии, то же самое касалось его.

Валенсия был дьявольски смелым игроком. Невозможно напугать Антонио. Парень из фавел. Ему не раз приходилось драться. Жесткий, он обязательно рванет в гущу борьбы, обхватывая соперника руками.

Еще один значимый трансфер лета-2006 — Майкл Кэррик. Мы хотели его купить, и до Дэвида Гилла дошли слухи, что «Тоттенхэм», возможно, не прочь его продать. Дэвид спросил: «Во сколько ты его ценишь?»

«Если ты купишь его за 8 млн, то совершишь хорошую сделку».

Я навсегда запомнил слова, с которыми Дэвид вернулся: «Даниэль Леви сказал, что тебе придется повысить ставки, прежде чем они примут предложение».

Мы торговались неделями. Мы наблюдали за игрой Майкла против «Арсенала» в конце сезона, и Мартин сказал мне: «Он определенно футболист для «Манчестер Юнайтед». Я думаю, первоначальное предложение составило 14 млн фунтов, затем цена увеличилась до 18 млн.

Майкл был прирожденным распасовщиком, когда Скоулз приближался к середине четвертого десятка. В Кэррике меня впечатлило стремление отдавать вперед. Он обладал огромным диапазоном передач, мог взрывать игру. Я чувствовал, что имеющиеся футболисты подходят для игры через длинные передачи. Через несколько месяцев мы сказали, что не понимаем, почему он еще не забил за «МЮ». На тренировках он демонстрировал хороший удар, но в матчах не бил с выгодных позиций. Мы вместе поработали над этим. Мы дали ему больше свободы, чтобы раскрыть сильные стороны, о которых он, возможно, сам не знал. Вероятно, в «Тоттенхэме» он играл низко в полузащите и редко появлялся в чужой штрафной. У нас он развил новые качества.

Майкл — отличный игрок. Он скромный парень, которого нужно встряхивать время от времени. Он не слишком хорошо начинает сезон, мы пытались выяснить, почему, и поговорить с ним, но к концу октября он в порядке. В нем нет лоска, что порой ошибочно умаляет его ценность.