Моя Европа

Но и тогда Чехословакию ещё можно было бы спасти. Война была выиграна, но не окончена. Что касалось Праги, русские ещё находились далеко: в трёх-четырёх днях пути. Армия генерала Патона, прекрасно оснащённая и рвущаяся в бой, располагалась совсем близко, в Пльзене. Таким образом, рассчитывая на поддержку американцев, 5 мая 1945 года в Праге вспыхнуло восстание против немцев. К несчастью, генерал Эйзенхауэр отдал приказ генералу Патону оставаться на месте. В то самое время господин Черчилль исполнял обязанности Министра Иностранных Дел, поскольку господин Иден находился в Сан-Франциско. Как только Черчиллю стало известно о ситуации в Праге, он немедленно приказал генералу Исмею (Hastings Ismay http://en.wikipedia.org/wiki/Hastings_Ismay,_1st_Baron_Ismay

) войти в контакт с генералом Эйзенхауэром и убедить его отдать приказ о наступлении. Генерал Эйзенхауэр отговорился тем, что он заключил военное соглашение с Советским Генеральным Штабом и не будет выходить за пределы занятой им территории. Господин Черчилль настаивал. Тогда генерал Эйзенхауэр приказал генерал-майору Дину, главе Американской Военной Миссии в Москве, немедленно войти в контакт с Советским Генеральным Штабом. В книге «Странные Союзники» (“The Strange Alliance”) генерал Дин описал свой разговор с генералом Антоновым. Он проходил на повышенных тонах и закончился отказом в грубой форме. Надеясь успокоить представителей советского главнокомандования и желая избегнуть непонимания между Востоком и Западом, генерал Эйзенхауэр предпочёл сидеть, сложа руки.

Уже не первый раз англо-американцы безрезультатно пытались уговорить советскую сторону пойти на уступки. Но и на этот раз им не удалось добиться успеха. Кремль не захотел спасать чехов. Прага была освобождена своими собственными силами. Это позволило не только увеличить свой престиж, но и сыграло на руку коммунистам Чехословакии. Нельзя сказать, что пришёл конец словам Яна Масарика: «Свободная Чехословакия в свободной Европе», но некролог уже был подписан.

После окончания войны я получил приглашения от Бенеша и Масарика посетить Чехословакию и с удовольствием его принял. К моему сожалению, состояние здоровья не позволило мне незамедлительно отправиться в дорогу, и я пропустил несколько возможностей улететь вместе с Яном, когда он проезжал через Лондон по дороге домой, возвращаясь с серии международных конференций. Во время этих кратковременных остановок в Лондоне он пребывал в весёлом настроении, характеризуя себя как умеренного оптимиста, и с присущей ему откровенностью делился своими надеждами и заботами. Когда после окончания войны Ян вернулся в Прагу, там не оказалось ни портретов, ни бюстов, ни какого-либо упоминания об его отце. 14 сентября 1945 года – в годовщину смерти Томаша Масарика и в день рождения Яна – министры нового коммунистического правительства почли свои присутствием торжественную церемонию. Газеты поместили длинные статьи, посвящённые этим памятным датам. Вернулись на свои места портреты и бюсты. Ян считал, что ситуация могла бы быть намного хуже. Демократы набирали силу, а Бенеш был волевой личностью. У Яна появилась опасная самоуверенность, что коммунисты Чехословакии не такие, как остальные коммунисты.

В те дни, как всегда, он с удовольствием рассказывал множество историй, особенно о высокопоставленных советских чиновниках, с которыми ему приходилось встречаться. Как говорил мне Ян, их чувство юмора носило своеобразный характер. У Молотова была кличка «каменная задница», поскольку, чем сильнее его пинали, тем больнее отбивали себе ноги.

Периодические встречи с Яном лишь усиливали моё желание отправиться в Прагу, но сделать я это смог только в мае 1947 года. По многим причинам эмоции переполняли меня. Я не бывал в Европе с 1939 года. Кроме того, накануне отъезда посол Чехословакии в Лондоне сообщил мне, что Яна неожиданно вызвали в Женеву, и неизвестно, сумеет ли он вернуться вовремя в Прагу, чтобы встретить меня. Уже дважды я был готов к поездке, но обстоятельства заставляли меня откладывать её. На этот раз я не колебался: с Яном или без него, но я еду!