Моя любовь, моя печаль. Книга 2

Анжелина о чём-то долго разговаривала в регистратуре, постоянно оборачиваясь на Жесику, наконец, их пропустили.

– Как тюрьма, – сказала Жесика.

– Здесь лечатся разные больные. Среди них есть и опасные для окружающих.

Но эти пугающие слова сначала показались Жесике большим преувеличением. По аккуратным аллеям гуляли вполне нормальные, на вид люди. О чём-то беседовали, играли в шахматы, читали журналы, курили и просто прогуливались. Если бы Жесика не знала, что это сумасшедший дом, она решила бы, что её привезли в пансионат.

Она тщётно пыталась найти в лицах обитателей хоть какие-то признаки ненормальности, но ничего страшного не видела – люди как люди.

И только когда они с Анжелиной уже подходили к веранде дома, кто-то из сидящих на ней и пьющих чай уронил на пол чашку. Чашка звонко разбилась. Кусочки разлетелись в разные стороны.

С обитателями же случилась страшная метаморфоза.

Женщина, читавшая книгу, упала на газон и стала колотить руками и ногами, страшно при этом визжа. Шахматист опрокинул фигуры и бросился на соперника, замахиваясь шахматной доской. Ещё человек пять заплакали как дети. Остальные забились в углы и закрыли головы, кто, чем мог.

Из дома тут же вылетело человек двадцать санитаров. У некоторых из них были резиновые дубинки, другие тащили смирительные рубашки…

Что было дальше, Жесика не видела, Анжелина поспешно увела её внутрь лечебницы.

– Ничего, ничего, – приговаривала она, словно это Жесика устроила истерику. – Успокойся.

Потом они прошли по длинному коридору и оказались перед небольшой дверью.

Почему-то Анжелина остановилась и снова внимательно оглядела Жесику. Непонятно из-за чего, Жесика начала волноваться.

Анжелина открыла дверь, и они вошли в полутёмную комнату, где на кровати, укрытая белым покрывалом, лежала неподвижная женщина.

Увидев её, Жесика заволновалась ещё больше. Анжелина что-то говорила ей, но Жесика даже не слышала, она неотрывно смотрела больной в глаза, а больная смотрела на неё.

Глаза женщины были без малейшего признака чувств, мысли или хотя бы движения.

– Она твоя двоюродная сестра? – спросила Жесика.

– М-м… да, – не сразу ответила Анжелина.

– Она не разговаривает?

– Нет, она не говорит и, похоже, не слышит.

Жесика обошла кровать и приблизилась к больной. Взгляд женщины оставался неподвижным.

– Наверное, раньше она была очень красивой? – спросила Жесика, вглядываясь в лицо больной.

– Очень! Очень красивой, – сказала Анжелина. Она склонилась к женщине и сказала ей: – Если бы у тебя была дочь, ей бы сейчас было столько же лет, как этой девушке. Ты слышишь меня?

Ничто не дрогнуло в лице женщины.

Жесика тоже наклонилась и попросила:

– Поговорите со мной, пожалуйста, скажите, как вас зовут?

– Называй её – мама, – сказала Анжелина.

– Разве так можно? – изумилась девушка.

– Если она услышит это, она может что-нибудь вспомнить, – объяснила служанка.

– Понятно, – сказала Жесика, хотя понятно ей становилось всё меньше и меньше. Она словно попала под какой-то гипноз. Эта чужая женщина, лежащая неподвижно, обрела над девушкой странную власть. Анжелина словно бы только озвучивала её мысли. И Жесика подчинялась безоговорочно. – Мама. Ты не хочешь поговорить со мной? – сказала Жесика и вдруг поняла, что такое обращение даётся ей очень легко. – Мама, можно я возьму тебя за руку?

Жесика присела на край кровати и взяла в свою ладонь неподвижную руку больной. Рука казалась безжизненной.

– Это давно у неё? – спросила Жесика у Анжелины, не оборачиваясь.

– Да, уже много лет.

– И ты её хорошо знаешь?

– Очень хорошо. Мы росли вместе.

– А что говорят врачи? – Жесика сама не замечала, что тихонько поглаживает руку женщины.

– Врачи говорят, что надежда есть, но небольшая.

– Расскажи мне что-нибудь о ней, я попытаюсь заставить её вспомнить детство.

– Наше детство, – задумалась Анжелина. – Это было так давно… А, вот, вспомнила. У нас в доме был большой подвал – тёмный и мрачный. Но нас всё время тянуло туда. Страх будит в детях любопытство. И вот один раз она пропала. Мы долго искали её, но вдруг услышали страшный крик… Такой ужасный! Спроси её, почему она тогда закричала?

– Ты чего-то испугалась? Да, мама? – снова обернулась к женщине Жесика.

На секунду ей показалось, что брови больной дрогнули, и в глазах появилось напряжение.

– Тогда по её ноге пробежала мышь, – быстро шепнула Анжелина.

– Тебя испугала мышь, мама?! – чуть не закричала Жесика, уловив это движение.

Но лицо женщины снова было непроницаемым. Анжелина и Жесика ждали ещё какое-то время, но больная снова застыла.

– И так каждый раз, – сказала Анжелина устало. – Пойдём, Жесика.

– Мне так не хочется уходить, – сказала вдруг девушка. – Мне почему-то жалко оставлять её.

– За ней здесь хорошо ухаживают. Ну, что ты? Пойдём уже.

Жесика нехотя поднялась, и они вместе с Анжелиной вышли из комнаты.

Когда дверь за ними закрылась, по лицу женщины скатилась слеза.

Фелипе