Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Премьер-министр сообщил, что западные державы дали Швеции время до 11 марта. «До этого не удастся получить окончательный ответ. Но очевидно, что он будет отрицательным».

– Котилайнен: Мы попали в опасную ситуацию. Мы можем потерять помощь западных держав и материальную поддержку, а также помощь Швеции снаряжением и сырьём, которая для нас крайне необходима. Тогда мы полностью окажемся во власти Москвы. Поэтому следует ещё раз попробовать войти в контакт с Москвой, каким бы трудным ни был этот путь.

– Ханнула

: Надо, в конце концов, попросить помощь у западных держав. Если мы будем действовать, как предлагает министр иностранных дел, то окажемся совершенно одни на милости Москвы как во время переговоров, так и после их завершения.

Сёдерьелм не мог поддержать идею министра иностранных дел. Мы потеряли время. Наши войска заняли новые позиции. У нас не было информации о контрмерах западных держав на ответ шведов. Надо потерпеть и продолжать сражаться, по крайней мере, несколько дней.

Я заявил, что надо стремиться к миру, фактически разделив позицию Таннера. Однако не было ясности, как следовало поступать, поэтому я попросил отложить принятие решения до следующего заседания правительства, по крайней мере, до сегодняшнего вечера. (Мне с самого начала было понятно, что помощь западных держав не могла быть эффективной.)

Генерал Вальден сообщил, что положение на фронте не изменилось после визита членов правительства в Ставку. Наши войска на западном побережье Финского залива находились в боевом соприкосновении с противником, который находился там, но нет уверенности, что он оттуда выбит.

Премьер-министр Рюти был в курсе того, что помощь западных держав не настолько велика, чтобы оказать решающее воздействие. Обе страны направят в общей сложности 6 тысяч солдат, которые отправятся в путь 15 марта и прибудут в место назначения во вторую или третью неделю апреля. Такая помощь – ничто. После этого обещают больше помощи, если это позволит пропускная способность железных дорог, но не ранее конца апреля. Из Лондона сообщили, что переброска 50-тысячного корпуса в Финляндию невозможна. К тому же не ясно, отправлен ли наш ответ в Москву.

После непродолжительной дискуссии решили собраться на новое заседание вечером того же дня, постаравшись предварительно получить дополнительную информацию из Стокгольма.

На вечернем заседании правительства Таннер сообщил, что, по его сведениям, наш ответ не отправляли в Москву, поскольку сочли, что он может быть интерпретирован в негативном ключе, что, в свою очередь, могло повлиять на разрыв переговоров. Помимо этого, у Москвы пытались в инициативном порядке узнать, можно ли рассчитывать на смягчение условий. На этот запрос ещё не пришёл ответ. В Стокгольме считали, что переговоры не прерваны. Швеция ни в коем случае не даст своего согласия на проход войск западных держав. Размеры обещанной западными державами помощи постоянно менялись. Только что пришла телеграмма, согласно которой количество войск составило бы 13–22 тысячи, причём часть из них осталась бы в Швеции. Точного ответа не было.

Ниукканен считал, что больше не было повода откладывать просьбы о получении помощи со стороны западных держав.

– Я: Поскольку помощь западных держав недостаточна и не успеет в срок, и в силу позиции Швеции помощь находится под вопросом, вплоть до невозможности её получения, и существует опасность, что мы вступим в конфликт с Германией, нам надо стремиться к мирным переговорам, отбросив всё остальное. Это возможно при посредничестве Швеции. Далее предлагаю обдумать, не следует ли нам попробовать заручиться в Берлине поддержкой Германии на переговорах с Москвой. По поводу этого предложения, которое кое-кто поддержал, было замечено, что Германия, к которой уже многократно обращались, не считала для себя возможным как-то вмешиваться, в силу своих договорных отношений с Советским Союзом.

Недостаточность помощи западных держав стала очевидной. Больше получить помощь было неоткуда. Поскольку ещё не был получен ответ на наш запрос по поводу мирных переговоров, направленный из Стокгольма в Москву, обсуждение этого вопроса было отложено до следующего заседания правительства.

Из моего дневника за 4.03.1940: «У Рюти в Банке. Он сказал, что Гюнтер, переговорив с Коллонтай, не отправил нашу телеграмму от прошлой пятницы, в которой запрашивались более точные сведения и ставился вопрос о компенсации, поскольку они посчитали, что в Москве её восприняли бы как отказ. Вместо неё Гюнтер направил в Москву другую телеграмму, спросив в ней, не пойдёт ли Москва на смягчение условий. На неё из Москвы сообщили, что ответ пришёл слишком поздно, одновременно заметив, условия заключения мира относительно территорий к северу от Финского залива не будут смягчены.

После этого Гюнтер по нашей просьбе направил в Москву новую телеграмму, в которой спрашивали, согласится ли Москва отказаться от претензий на Выборг и Сортавалу, если правительство Финляндия примет предложенные условия».