Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Заключаемый сейчас договор не плох, напротив, он соответствует интересам обеих договаривающихся сторон, если Финляндия не будет цепляться за союз с великими державами. Советский Союз не боится Финляндии, но великие державы могут использовать её как плацдарм для агрессии против нас. Я убеждён в том, что договор отвечает действительным интересам обеих наших стран, и полагаю, что на его основе отношения между двумя государствами станут в будущем абсолютно дружескими и что это моё убеждение не мираж, а реальное будущее. Именно потому, что сейчас в Европе бушует война великих держав, мы должны заботиться о безопасности Ленинграда, Мурманской железной дороги и самого Мурманска. Это – наша цель, но мы не хотим вмешиваться в большую войну, равно как и в дела других государств. Думаю, что наше поведение наилучшим образом отвечает интересам и наших соседей, больших и малых, но прежде всего именно малых.

– Рюти: Мы высоко оцениваем, что председатель, господин Молотов, сказал о том, как он видит будущее отношений между обеими странами.

Хочу для исправления возникшего недопонимания по поводу того, что здесь говорилось о желании правительства Финляндии вмешаться в большую войну, высказать утверждение, что Финляндия, напротив, вела себя таким образом, чтобы не допустить эскалации войны, и я полагаю, что Финляндия оказала Советскому Союзу большую услугу, не согласившись принять предлагаемую помощь.

Мы очень хорошо понимаем потребности обеспечения безопасности Ленинграда, оборону которого нельзя оставить войскам, находящимся в его пригородах, но сейчас к нам относятся столь холодно, что от нас под предлогом защиты Ленинграда требуют и то, что вовсе не является необходимым для этого, но приносит нам безграничный ущерб, особенно, когда у нас отбирают на Карельском перешейке Выборг и Сортавалу, а также много других важнейших населённых пунктов.

– Молотов: Если бы осенью Финляндия согласилась на наши предложения, то условия были бы весьма умеренными. Но война и пролитая кровь требуют большего. С этим ничего не поделаешь.

Затем продолжили обсуждение проекта договора. Время передачи Ханко, которое в проекте было определено в три дня, продлили до 10 дней.

По поводу статьи VII проекта договора мы сообщили, что железную дорогу от Саллы до Кемиярви не успеть построить к концу 1940 года. После продолжительной дискуссии договорились, что железная дорога будет построена «по возможности, в течение 1940 года»5.

Далее мы предложили включить в договор пункт, в соответствии с которым торговым судам было бы предоставлено право свободной навигации в фарватерах Выборгского залива, а также в переходящей в распоряжение Советского Союза части Сайменского канала, и что Финляндия могла бы арендовать в Уурасе и на прилегающих островах участки, которые до настоящего времени использовались для разгрузки и погрузки.

Молотов сообщил, что они не готовы обсуждать эти вопросы.

Ещё мы предложили оставить за гражданами Финляндии право заниматься рыболовством в привычных местах акватории Финского залива, а также оставить в силе оговоренное в статье VI Тартуского договора право гражданам Финляндии и Советского Союза заниматься рыболовством в водах Северного Ледовитого океана. Молотов не посчитал возможным принять эти вопросы для немедленного обсуждения, предложив обсудить их позже. Ту же позицию он занял, когда мы предлагали решение некоторых других хозяйственных вопросов, прописанных в Тартуском мирном договоре. Мы сказали, что вернёмся к ним позже.

На наше предложение, касавшееся поведения в случае возможных пограничных конфликтов, Молотов сообщил, что, в принципе, готов обсудить эти вопросы позже, но их нельзя включить в мирный договор.

В завершение мы предложили заменить указанный в проекте трёхдневный срок обмена ратификационными грамотами на десятидневный, с чем Молотов согласился.

Переговоры закончились в 24 часа. Русскоязычный экземпляр договора, датированный 12 марта, поскольку встреча началась именно в этот день, был подписан в 2 часа в ночь на 13 марта.

После этого мы удалились из Кремля; Войонмаа и я составили экземпляр договора на финском языке. Эта работа закончилась между 5 и 6 часами утра. После того, как он был выверен и перепечатан набело – в наркомате по иностранным делам были специалисты по финскому языку, – его подписали в Кремле в 12 часов.

Мы всячески пытались ускорить подготовку и подписание договора, чтобы завершить безнадёжную борьбу, которая в последние дни была весьма кровавой.

Чуть ранее в тот же день мы получили мандат на подписание, который утром утвердило правительство при отказе двух членов – Ниукканена и Ханнулы.

В тот же день в 14 часов мы вылетели в Стокгольм, откуда продолжили путь в Турку и дальше в Хельсинки.