Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

«Из моих телеграмм ты знаешь, что 22.08 Молотов пригласил меня в Кремль. Как и всегда, он был со мной исключительно любезен. Но впечатление от беседы отнюдь не было положительным. Прежде всего беседа подтвердила, что между Советским Союзом и Финляндией нет доверительных отношений, и здесь существует большое недоверие к нам. Чем всё это закончится, не знаю».

Сначала Молотов любезно поинтересовался моим самочувствием, ходом поездки, после чего я передал ему предложения по Аландским островам. Он сказал, что как раз об этом хотел поговорить со мной. Мы прошлись с ним по статьям, и Молотов обещал вернуться к этому вопросу позднее.

После этого я сказал, что поскольку я сейчас у него, то хотел бы рассказать, что узнал об «Обществе дружбы», и попросил какое-то время послушать меня. У меня была заготовлена небольшая памятка, которая содержала следующие пункты:

А. Я заметил, что сегодня все слои финского народа стремятся к хорошим отношениям с Советским Союзом.

Б. В Хельсинки хотят сделать деятельность «Общества дружбы» организованной и поставленной на регулярную основу.

В. Общество будет зарегистрировано после того, как в его устав будут внесены некоторые дополнения, после чего оно сможет работать свободно, так же, как и все другие объединения, естественно, при условии соблюдения законов.

Г. Чтобы Молотов понял, в чём же состоит причина негативного отношения к обществу, попросил разрешения привести некоторые факты, тем более, как я заметил, Молотов любил именно конкретные факты.

В деятельности Общества наблюдаются такие проявления, которые не всегда уместны, а частично носят такой характер, что не могут быть допущены. На мероприятиях Общества грубо ругают правительство, премьер-министру направлено письмо, содержание которого частично таково, что не может быть принято.

Д. Среди членов Общества, в том числе на ответственных постах, есть неуместные лица, в том числе обычные преступники. Я сказал, что вице-председатель общества имеет две судимости за кражу и одно – за избиение. Далее сообщил, что из полученных мною документов следует, что два члена общества также имеют судимость за кражу, обман и хранение краденого имущества.

Молотов сказал: «Мы не ведем следствие». Ответил: «Конечно, нет». Я лишь хотел дать ему, Молотову, правильную картину ситуации, а его дело – оценить ее, и попросил ещё послушать меня.

Е. Продолжил: Общество своей деятельностью нарушает общественный порядок. В официальных документах я видел, что на его демонстрациях кричат: «Долой правительство!» («Это самый невинный из выкриков», – сказал я полушутливо и посмотрел искоса на Молотова. Он рассмеялся. Этот старый революционер и сам не раз кричал «долой!» и свергал правительство). Далее: «Через две недели мы покажем, на что способны». «Через две недели на Хельсинки будут падать бомбы в 1 тыс. килограммов» (добавил: «Это уже весьма серьёзно»), «Осенью в Финляндии будет другой порядок», «Наша месть будет кровавой» и т.д. Далее, 29.07 они кричали: «Полиция не смеет ничего нам сделать, за нами Советский Союз!» Вице-председатель Общества призывал демонстрантов к борьбе с полицией. Я сообщил, что в Турку 7.08 во время демонстрации были ранены 23 человека из 11, то есть почти половина, полицейские.

Ж. В деятельности Общества наблюдаются также провокационные моменты. Общим местом стало распространяемое утверждение, что правительство хочет привести Финляндию к новой войне, что является грубой ложью. Распространяются всевозможные слухи, например, такой: скоро Советский Союз захватит важнейшие железнодорожные магистрали и узлы в Коувола, Котка, Риихимяки, Тампере, Вааса, Турку, Хельсинки. По ним прибудет много советских поездов с солдатами, а также будут – воздушный десант, самолёты и даже флот. Утверждают, что скоро Советский Союз захватит Финляндию. В заключение добавил: представьте, какое впечатление такие речи и слухи производят на финнов.

Я счёл наилучшим выложить всё сразу, поскольку Молотов слушал меня, правда, без особого удовольствия.

Когда я закончил, Молотов вновь сказал: «Это не следствие», и продолжил, что людей, мол, обвиняют в разных грехах, то есть ему не хотелось верить мне.