В Хельсинки все дни прошли в переговорах с членами правительства и маршалом Маннергеймом. Все, и в не меньшей степени Маннергейм, были встревожены политической ситуацией. Поступали тревожные сообщения, вплоть до указывающих на начало переброски российских войск в направлении Финляндии. Я высказал мнение, что в последнее время наше положение осложнилось, а присоединение к Советской России стран Балтии, Бессарабии, Западной Белоруссии и Западной Украины, а также прошедшая война с Финляндией добавили России ощущение мощи и силы. Имперские чувства охватывают и народ России. Например, в выступлениях в московских народных парках начали говорить о восстановлении прежних границ России, то есть стало явным то, о чём раньше предпочитали молчать. Наша война с Советской Россией изменила настроения в российском руководстве. У нас многие полагали, что в результате нашей войны в Кремле возникло чувство осторожного уважения по отношению к нам. Русские про себя наверняка признавали, что мы сражались хорошо, но этот «респект» в делах не проявлялся. У нас были враги в Кремле. Рассказывали, что два влиятельных члена Политбюро, а также советские военные выступали против заключения мира с Финляндией, но Сталин «протолкнул» его. После присоединения стран Балтии Советский Союз приблизился к нам. Вне всякого сомнения, в Кремле с удовольствием увидели бы у нас такое же развитие, что и в Балтии, и кое-кто в Москве наверняка полагал, что так и произойдёт. Следовало опасаться, что после событий в Балтии Советский Союз переключит своё внимание на нас. Последние статьи в «Правде» и «Известиях» о нас были плохим зна́ком. Почти каждый день они публиковали неприятные сообщения ТАСС, особенно об «Обществе дружбы». Недобрыми были угрозы Молотова в выступлении в Верховном Совете 1 августа 1940 года. В последнее время Молотов дважды поднимал тему «Общества дружбы» в беседах со мной. Всё это предвещало что-то плохое. За этим что-то крылось. Но нам надо было как-то жить с Советским Союзом. По крайней мере, в тот момент Советский Союз, внимание которого было обращено на юг, скорее всего хотел избежать новой войны с Финляндией, хотя и знал, что наша страна в ещё меньшей степени, чем прошлой зимой, была готова к сопротивлению. Но война, в любом случае, предполагает приведение в действие военной машины. Этого Советский Союз хотел избежать в то время. Поэтому мы могли бы жить рядом с ним, если бы урегулировали все вопросы.
С разных сторон я слышал, что высоким советским господам неприятно, что их братьев по духу держали в Финляндии как париев, в особом положении. В Москве, в благожелательных для Финляндии кругах, высказывали опасения, что для советских правителей это может стать делом чести. А это уже было опасно. Меры государственной власти в отношении «Общества дружбы» следовало бы ограничить так, чтобы привлекать его к ответственности только в случае незаконных действий с его стороны. Примерно такие мысли я высказывал на переговорах в Хельсинки.
В то время как раз стоял вопрос о регистрации Общества. Ему было сообщено, что регистрация будет произведена в случае, если в устав будет включено положение о том, что членами Общества могут быть только добропорядочные и совершеннолетние лица. Первое требование, на мой взгляд, было приемлемо. Что касается возрастного ограничения, то в этом плане Обществу должны предъявляться те же требования, что и к другим политическим объединениям, чтобы оно не могло говорить о каком-то особом обращении. Подчеркнул, что Общество должно работать на тех же условиях, что и другие подобные организации. Его влияние можно было бы нейтрализовать с помощью пропаганды… Руководство Общества, однако, отказалось от внесения изменений в устав, и в регистрации ему было отказано.
Рассказал Таннеру о высказываниях Молотова в его адрес. Таннер, относительно которого советский посланник в Хельсинки также имел беседу с министром иностранных дел, сообщил, что он уже решил выйти из правительства и теперь приступил к реализации этого решения. Таннер был согласен со мной, что деятельности «Общества дружбы» следует противопоставить «духовное оружие», но счёл и действия полиции необходимыми.
В Хельсинки посетил советского посланника Зотова, с которым у меня был двухчасовой разговор. Заверил его, что в Финляндии существует общее стремление к улучшению отношений с Советским Союзом, и теперь надо добиваться конкретных результатов. Молотов говорил мне много раз, что все вопросы между Финляндией и Советским Союзом решены Мирным договором, и Советский Союз не намерен вмешиваться во внутренние дела Финляндии. Если будем придерживаться этих принципов, то отношения между нашими странами могут стать хорошими.