Моя удивительная жизнь. Автобиография Чарли Чаплина

Буквально через несколько часов газеты запестрели крупными заголовками. Меня пригвоздили к позорному столбу, содрали кожу и облили грязью. Чаплин, отец еще не рожденного ребенка, оставил бедняжку без гроша и отдал под арест. Через неделю мне официально предъявили иск о признании отцовства. В результате я вынужден был позвонить Ллойду Райту, своему адвокату, и объяснить, что вот уже два года не поддерживаю никаких отношений с Джоан Бэрри.

Райт знал, что я работаю над фильмом, и поэтому предложил мне приостановить съемки и отправить Уну в Нью-Йорк. Но мы не последовали его совету. Мы не хотели поддаваться наглому вранью Бэрри и грязным сплетням в прессе. Мы с Уной уже решили пожениться и посчитали, что откладывать это событие не стоит. Мой друг Гарри Крокер взял на себя все приготовления. Он в то время работал у Херста и пообещал сделать всего несколько снимков свадьбы, сказав, что лучше бы сделать так, чтобы эксклюзивные права на снимки принадлежали Херсту. Луэлла Парсонс, наша приятельница, обещала сама все написать, не отдавая событие на откуп другим газетам.

Мы поженились в тихой маленькой деревеньке Карпинтерия в двадцати пяти километрах от Санта-Барбары. Но до этого нам необходимо было получить разрешение в муниципалитете Санта-Барбары. Было восемь часов утра, город только просыпался. Как правило, служащий отдела регистрации посылал сообщение журналистам, если жених или невеста оказывался известным, популярным человеком, у него под столом была установлена секретная кнопка на этот случай. И вот для того чтобы избежать всего этого фотофестиваля, Гарри сделал так, чтобы я ждал снаружи, пока Уна регистрировала свою фамилию. Она назвала свое имя, возраст и прочее, после чего служащий спросил:

– Ну, а где же ваш молодой человек?

Когда я появился, его удивлению не было предела:

– Вот это сюрприз!

Гарри видел, как рука чиновника поползла под стол. Но мы были настороже и тут же попросили его поторопиться. Парень тянул время, как только мог, но в конце концов ему пришлось выдать нам разрешение. Как раз тогда, когда мы покинули здание муниципалитета и садились в машину, во дворе появились журналисты. И тут началась погоня. Мы рванули по пустынным улицам Санта-Барбары, виляя, петляя, делая резкие повороты с одной улицы на другую. Это позволило нам оторваться от преследователей и доехать до Карпинтерии, где мы с Уной спокойно поженились.

Мы сняли дом в Санта-Барбаре и прожили в нем два месяца. Мы не обращали внимания на нападки в прессе и провели это время в тишине и покое. Никто не знал, где мы находимся, а мы вскакивали каждый раз, когда звонил дверной колокольчик.

По вечерам мы бродили по окрестностям, стараясь, чтобы нас никто не увидел и не узнал. Время от времени на меня налетала хандра – мне казалось, что вся страна меня ненавидит и моя карьера подошла к концу. В такие моменты Уна старалась вернуть меня к жизни, читая вслух «Трильби». Роман был написан в истинно викторианском стиле и был смешным, особенно в тех местах, где автор пытается извиниться и объяснить доброту и благородство Трильби, которая пожертвовала своей девственностью. Уна читала, забравшись с ногами в большое уютное кресло у камина, где горел огонь. Несмотря на волны депрессии, которые временами накрывали меня, эти два месяца, проведенные в Санта-Барбаре, были полны романтизма и блаженства, тревоги и беспокойства.

* * *

Мы приехали в Лос-Анджелес, где меня застигло неприятное известие от моего приятеля, судьи Мерфи, члена Верховного суда Соединенных Штатов. Он сообщил мне, что во время обеда нескольких влиятельных политиков один из них бросил фразу о том, что уж теперь-то они точно «доберутся до Чаплина».

– Если вы окажетесь в беде, – писал он, – советую вам обратиться за помощью к никому не известному адвокату, а не к богатому и дорогому.

Однако прошло немного времени, прежде чем в дело вступили федеральные власти. Их поддерживала пресса, для которой я был теперь отъявленным злодеем.

Тем временем мы готовились к слушаниям по делу о признании отцовства, что не имело никакого отношения к федералам. Ллойд Райт предложил сделать анализ крови, который, в случае удачи, мог бы стать абсолютным подтверждением того, что я не был отцом ребенка Бэрри. Позже он сообщил мне, что договорился об этой процедуре с адвокатом Бэрри на условии того, что я выплачу Джоан Бэрри двадцать пять тысяч долларов, если она и ее ребенок пройдут тест. Если тест покажет, что я не являюсь отцом ребенка, она отзовет свой иск. Я решил принять эти условия, но шансы против меня были четырнадцать против одного, потому что у многих людей были одинаковые группы крови. Райт объяснил мне, что если группа крови ребенка отличается от группы крови матери и предполагаемого отца, то это означает, что отцом ребенка является третье лицо.