Моя в наказание (СИ)

— «Скорая помощь для сброса напряжения»… — Вместо того, чтобы ответить, она протягивает с наслаждением. Продолжает улыбаться и топтать меня. — Тебя ещё так называют. Тоже услышала. От сотрудниц гостиницы. Сказали: мы не знали, что она еще и шьет… — Кажется, что слышу звон стекла. Что-то лопается, но внутри. — А родители знают, кстати, чем ты занимаешься, Айлин? Была швеей — стала проституткой. Может дочка знает? Вырастет — тоже в профессию пойдет?

Не сдерживаюсь. Поднимаю руку и замахиваюсь. Магдалина, видимо, чего-то такого и ждала. Больно сжимает мою кисть и давит. Опускает. Шагает ближе.

Будь ее воля — придушила бы меня. И я ее тоже.

Красивое лицо кривит уже не улыбка, а настоящая, холодная ярость.

— Слушай сюда, Айлин… — Она склоняется к моему виску. Имя произносит с особенной интонацией. Давит руку так, словно готова раскрошить. А может и правда готова. — Я говорю тебе раз. Не усвоишь — сама виновата. Салманов — мой. Свадьба у нас осенью. То, что я терплю его маленькие шалости сейчас — обычная женская мудрость. Пусть перебесится, в браке будет спокоен. Как его подстилка, пока мы официально о себе не объявили, ты меня устраиваешь. Мы же обе знаем, как много секса ему нужно. Но фокусы со своей малой брось. Я ему кровных детей рожу, и твоей в его жизни места точно не будет. Как и тебе. Месяц у тебя есть…

— На что? — висок щекочет усмешка. Сердце она уже не трогает.

— Свернуть все свои дела по-хорошему, Айлин. Денежку снять, шмотки собрать. Тебе в нашем городе жизни не будет. Я не позволю, чтобы по тем же улицам, что и я, ходила бывшая шлюха моего мужа. Думала, утром с тобой обсудим это по-тихому, но ты решила иначе. Хочешь пободаться — давай. Только вспомни, кто мой отец. Ателье сгорит. Из квартиры тебя выселят. Потоп устроишь на три этажа вниз. Как расплатишься — сама думай. В машине и тормоза могут отказать. Девочка твоя…

Выворачиваю кисть и толкаю в плечи.

— Ты ей ничего не сделаешь. — В горле застревает «она дочка твоего Салманова».

— Начну с тебя, конечно. Если ослушаешься. Ему нажалуешься — я узнаю. Он может вспылить, конечно. Его же шлюха. Но как сама-то думаешь, он скорее от тебя откажется или от перспектив, которые даст наш союз?

Молчу. Я ничего не думаю. Я думать не хочу. Сейчас и жить-то — нет.

— Или ты надеешься, что он тебя в жены возьмет? — Магдалина не ждет ответа. Громко смеется, запрокинув голову, а потом опускает и добивает. Даже не знаю, зачем. Наверное, из ревности: — Шлюх замуж не берут, Айлин. Их трахают. Если нравится — дают деньги на такси. Так что не мечтай. Доедай тортик. Собирай вещи, бери своего ребенка и… Пиз. Дуй.

Глава 27

Айлин

Я запоздало слышу чирк спички, который был сделан давным-давно. Она всё это время летит вниз, оказывается, но бочка почему-то еще не взрывается.

А я бы уже была не против.

Не знаю, за что провинилась перед Аллахом, но моя жизнь зашла на новый круг, уперлась в новый тупик.

Я оказалась в ситуации, один в один такой же, как и пять лет назад. Только раньше у меня не было правильного выхода, а сейчас нет выхода вовсе. Я его не вижу. Только стены.

Вернувшись из уборной, веду себя так, будто в ней меня не растоптали. Даю Сафие насладиться десертом. Улыбаюсь даже… Как-то. Ощущение брезгливости и тошноты не отпускает. К себе. К ней и к нему.

Я чувствую мужские взгляды, но в ответ больше не смотрю. Ставлю между нами свою стеклянную стену.

Плачу

за своего ребенка. Забираю своего. Ухожу со своим. И как же страшно, Аллах, оттого, что на самом деле она ведь наша! И от этой связи никуда и никак уже не деться.

Сообщение от Айдара приходит тем же вечером. Его «Привет, как дела?» звучит ужаснейшей из пережитых насмешек. Это больнее, чем когда отец с размаху бьет по лицу.

Как бы странно и страшно ни звучало, я ведь ему снова открылась… Я ему доверилась. Опустившись в тот раз на колени, я думала, это мой жестокий шаг навстречу.

Сейчас понятно — придумала себе сказку с преодолением и возможным счастливым концом, но мне казалось, я смогу заработать прощение. Получилось же… Наказание в самом разгаре.

И всё играет новыми красками.

Он меня приручал. Межевал жестокость с нежностью. Путал. Выводил на ложные следы и позволял делать ложные выводы.

Я разучилась перечить. Я расхотела сопротивляться. Я почувствовала себя достойным счастья человеком. Я ему стол накрыла, господи… Себя дала… Всё дала…

А он и примчался только потому, что я могла раньше времени обо всем узнать. Взбрыкнуть. Сбежать. Добавить ему проблем.

Но права создавать ему проблемы в его вселенной у меня больше нет. А моей вселенной давно не существует. Только в моей голове.

На сообщение я не ответила. Что?

Палец вверх и спать. Правда вместо спать — пытаться согреться в условиях, когда внутри — Антарктида. Не знаю, откуда она там, но ничего кроме холода я не чувствую. Зато он гасит боль.

После этого он не трогает меня несколько дней, но во вторник утром всё равно прилетает: «Приедешь в 8?».