Моя вселенная – Москва». Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

Какие мысли бродят в курчавой голове уже немолодого Полякова, мы прекрасно знаем по его книгам, телевизионным выступлениям, по его публицистике. Попутно скажу: и человечество в своей основе, и читающая публика в основном не любят предательства. Надеюсь, понятно, о чём я говорю. Особенно быстрого перерождения. Взрослый и седеющий Поляков по своим мировозренческим свойствам так и остался социалистом, как и полагается взрослому мальчику с московской окраины.

2014 г.

Игорь Волгин

Тридцать лет после приказа

В самом начале 80-х один мой родственник, работавший в ГлавПУРе (кто забыл: Главное политическое управление Советской армии) спросил меня «как литератора» – читал ли я Юрия Полякова и что думаю о его творчестве. Вопрос, пояснил вопрошавший, возник вследствие того, что в ГлавПУР поступила на заключение рукопись «Ста дней до приказа», и армейское начальство было крайне возмущено не только содержанием повести, но и самим фактом её появления.

Юрия Михайловича я знал тогда не столь близко, повести, разумеется, в глаза не видел, но, движимый чувством корпоративной солидарности, уверил своего собеседника в высоких достоинствах произведения. То есть использовал приём, в оценочном плане противоположный классическому «я Пастернака не читал, но…» и т. д.

Время доказало, что я не ошибся.

Юрий Поляков – писатель, разумеется, актуальный. Но не в том смысле, в каком на эту почётную роль претендуют авторы как гламурного, так и детективного чтива. Он прежде всего писатель социально обеспокоенный. Начав с художественной констатации недугов, глубоко поразивших позднее советское общество, автор «ЧП районного масштаба» – в отличие от многих своих коллег – отнюдь не пришёл в восторг при виде порядков, указанное общество заменивших. Напротив, «насмешливый реализм» Полякова стал ещё трезвее и жёстче, а ирония – безоглядчивей. Будучи одним из самых убедительных изобразителей генетических пороков нашего недавнего прошлого, он в то же время не склонен радостно топтать идеалы, которые совпадают с чувством справедливости и правды и которые, по его убеждению, попраны торжествующим социальным свинством.

Подобное мирочувствование – нравится нам это или нет – проистекает из глубинных потребностей национальной жизни и сопряжено с историческими переживаниями нынешних дней.

Недавно, возвращаясь из зарубежной командировки, на пересадке в Праге я разговорился с соотечественником, технарём, – как выразились бы в старину, не чуждым литературы. Он был весьма лапидарен: из всех современных писателей отдавал предпочтение Юрию Полякову. С такой категоричной оценкой можно бы и поспорить, но факт остаётся фактом: Поляков – один из самых читаемых в России авторов. Я, конечно, имею в виду тех писателей, чей профессионализм и вкус не приносятся в жертву вожделениям невзыскательной публики.

Далеко не всегда я разделяю оценки, даваемые обозревателями руководимой Ю. Поляковым «Литературной газеты»: в первую очередь, по отношению к тем или иным текстам или именам. При этом, однако, ни у кого не отбирается право на противоположную точку зрения. Это важно, ибо то, что Ахматова называла «добрыми нравами литературы», не очень характерно для нашего пишущего сообщества. Стоит вспомнить того же «Козлёнка в молоке».

Слава богу, Юрию Полякову, прозаику и драматургу, не приходится повторять горькие слова Маяковского:

Подмяв моих комедий глыбы,

сидит главрепертком Гандурин.– А вы ноктюрн сыграть смогли бына этой треснувшей бандуре?

Ни Главреперткома, ни Главпура давно уже нет. Тем выше собственная ответственность писателя. Юрий Поляков, мне кажется, об этом не забывает.

2014 г.

Екатерина Глушик

Талант. Страстность. Поступок. И это всё о нём

Его романы – это энциклопедии русской жизни. Не каждому писателю удаётся через частное показать общее. Чтобы и детали времени, и собирательность образов и явлений.

Середина девяностых. Моя приятельница, язвительная дама со вкусом и стилем, доктор биологических наук, скупая на хорошее словцо в адрес кого бы то ни было, с каким-то истерическим торжеством картинно берёт со своего массивного старинного стола книгу и выкидывает руку в мою сторону:

– Возьмите, Катя, читайте! Если умрёте, я не виновата. Я вас предупредила. Я сама чуть не подохла от хохота.

Беру истрёпанную книгу «Козлёнок в молоке» Юрия Полякова. Издана в текущем году, но вид – словно лет двадцать ходила по рукам. Я оказалась едва ли не сотой читательницей этого экземпляра, как мне позднее с тем же торжеством сообщила Тамара Борисовна.