Моя жизнь

В конце месяца я опубликовал список всех гостей, которые ночевали в Белом доме за все время моего первого президентского срока. Таких людей были сотни, причем 85 процентов из них составили родственники, друзья Челси, иностранные официальные гости и другие знаменитости или люди, с которыми я или Хиллари были знакомы еще до выдвижения моей кандидатуры на пост президента. Что касается людей, поддержавших меня в 1992 году, которые также были моими друзьями, я хотел, чтобы как можно больше из них получили возможность провести ночь в Белом доме. Если учесть, сколько мне приходилось работать, ночь и поздний вечер были единственным временем, когда я мог пообщаться с кем-то в неформальной обстановке. Я ни разу не получал деньги за то, что пригласил кого-то в Белый дом. Похоже, моим противникам казалось, что единственной категорией людей, лишенной права ночевать в Белом доме, должны были стать мои друзья и сторонники. После публикации списка людей, которых я принимал в Белом доме, журналисты взяли у многих из них интервью. Один из репортеров позвонил Тони Камполо и спросил его, давал ли он деньги на мою избирательную кампанию. Когда Тони ответил, что давал, журналист попросил уточнить, сколько именно. «Я думаю, 25 долларов, — ответил Тони, — но, может быть, и 50». «О, — сказал репортер, — нет смысла больше беседовать с вами», — и повесил трубку.

Месяц закончился на радостной ноте: в честь семнадцатилетия Челси мы с Хиллари пригласили ее и одиннадцать ее подруг на ужин в ресторан «Бомбей Клаб» в Вашингтоне, а потом вместе посмотрели несколько спектаклей в Нью-Йорке. Хиллари получила премию Grammy за аудиоверсию своей книги «Нужна целая деревня»: у нее прекрасный голос, а в книге немало историй, которые она любила рассказывать. Эта премия стала еще одним подтверждением того, что и за пределами Вашингтонской магистральной кольцевой дороги было немало американцев, которых интересовало то же, что и нас.

В середине февраля меня посетил премьер-министр Нетаньяху, чтобы обсудить ход мирного процесса, а в начале марта с той же целью приехал Ясир Арафат. Нетаньяху в силу политических причин пока еще не мог дополнить договоренность по Хеврону другими соглашениями. Израильтяне совсем недавно ввели прямые выборы премьер-министра, и Нетаньяху был избран на четыре года, однако ему еще только предстояло создать коалицию, обеспечивавшую ему большинство в кнессете. Если бы он потерял поддержку правых, то мог бы создать правительство национального единства при участии Переса и рабочей партии, но он не хотел этого делать. Сторонники жесткой линии в его коалиции знали об этом и препятствовали ему в принятии решений, которые способствовали бы продолжению мирного процесса, в частности об открытии аэропорта в Газе или о предоставлении палестинцам, живущим в Газе, возможности приезжать на работу в Израиль. С психологической точки зрения, Нетаньяху столкнулся с теми же проблемами, что и Рабин: Израиль должен был пожертвовать вполне материальными вещами — землей, правом доступа на свою территорию, аэропортом — в обмен на нечто менее материальное — дополнительные усилия ООП по предотвращению атак террористов.

Я был убежден, что Нетаньяху хочет продолжить мирный процесс, но опасался, что, если ему это не удастся, Арафату будет труднее сдерживать вспышки насилия. Еще более осложняло ситуацию то, что каждый раз, когда происходило замедление мирного процесса, или израильтяне отвечали очередным ударом на атаку террористов, или появлялись новые поселения на Западном берегу реки Иордан, Совет Безопасности ООН издавал новую резолюцию, осуждавшую Израиль за нарушения предыдущих резолюций ООН и диктующую условия мирного соглашения. Израильтяне рассчитывали лишь на то, что Соединенные Штаты наложат вето на эти резолюции, что они обычно и делали. Это помогало нам сохранять влияние на Израиль, но одновременно мешало выглядеть беспристрастными посредниками в глазах палестинцев. Мне приходилось постоянно уверять Арафата в том, что мы продолжаем поддерживать мирный процесс и что только Соединенные Штаты могут обеспечить его успех, потому что Израиль в вопросах своей безопасности полагается именно на поддержку США, а не России или Европейского союза.

На встрече с Арафатом я предложил ему вместе разработать очередные меры для достижения соглашения. Меня не удивило, что он воспринимал ситуацию не так, как Нетаньяху. Арафат полагал, что от него ожидают, чтобы он добился прекращения насилия со стороны палестинцев, а потом ждал бы, пока политическая ситуация в Израиле позволит Нетаньяху выполнить свои обязательства по развитию мирного процесса. К этому времени у меня сложились хорошие рабочие отношения с обоими лидерами, и я пришел к заключению, что спасти мирный процесс можно было, лишь поддерживая сними постоянную связь, ликвидируя между ними напряженность, когда она возникала, и не позволяя мирному процессу остановиться, даже если он шел очень медленно.