Моя жизнь

К тому времени я по-настоящему подружился с Манделой. Он был замечательной личностью — не только из-за удивительного пути от ненависти к примирению, который прошел за двадцать семь лет, проведенных в тюрьме, но и потому, что, будучи прагматичным политиком, оставался заботливым и внимательным человеком, несмотря на долгие годы, проведенные в заключении, не утратившим интереса к личным, человеческим отношениям и не потерявшим способности верить, быть хорошим другом и проявлять доброту.

Одну из наших бесед я считаю особенно важной. Я сказал ему: «Мадиба (это было прозвищем Манделы, данным ему соплеменниками, и он попросил меня обращаться к нему именно так), я знаю, что вы совершили поразительный поступок, пригласив на свою инаугурацию своих тюремщиков, но разве вы можете не испытывать ненависти к людям, отправившим вас в тюрьму?» Он ответил: «Действительно, я ненавидел их много лет. Они украли лучшие годы моей жизни. Они причиняли мне физические и моральные страдания. Из-за них я не видел, как росли мои дети. Я ненавидел их. Но как-то, работая в карьере и разбивая киркой камни, я вдруг подумал, что они забрали у меня все, кроме моего ума и моего сердца. Но я знал, что ум и сердце они не смогут отобрать у меня против моей воли. И я решил не отдавать их». Потом он посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: «И ты не должен этого делать».

Придя в себя, я задал ему еще один вопрос: «А когда вас наконец выпустили из тюрьмы, неужели вы не ощутили нового прилива ненависти?» «Да, — ответил он, — на какую-то секунду. Но потом я подумал: “Они продержали меня в тюрьме двадцать семь лет. Если я по-прежнему буду их ненавидеть, это значит, что я так и не вышел из тюрьмы”. Я хотел быть свободным, поэтому преодолел это чувство». Он снова улыбнулся. На этот раз ему уже не нужно было говорить: «И тебе следует поступить так же».

Единственный свободный день у нас выпал в Ботсване. Эта страна имела самый высокий уровень дохода на душу населения в Африке к югу от Сахары и самый высокий в мире уровень заболеваемости СПИДом. Мы отправились на сафари в Национальный парк Чобе, где увидели львов, слонов, антилоп импала, гиппопотамов, крокодилов и более двадцати видов птиц. Мы подошли к слонихе со слоненком, но, видимо, слишком близко: она подняла хобот и облила нас водой. Я рассмеялся, представив, как счастливы были бы республиканцы, узнав, что слон, символ их партии, облил меня водой. Вечером мы отправились на лодочную прогулку по реке Чобе. Мы с Хиллари держались за руки, любовались закатом и были счастливы.

Последним пунктом нашего визита стал Сенегал. Здесь мы посетили «Дверь, через которую нет возврата» — место на острове Горе, откуда африканцев увозили в рабство в Северную Америку. Как и во время моего визита в Уганду, я признал ответственность Америки за ужасы рабства и за долгую и трудную борьбу афроамериканцев за свободу. Я познакомил сенегальцев с участниками нашей большой делегации, сказав, что она представляет и «более тридцати миллионов американцев, являющихся величайшим даром Африки Америке», и пообещал вместе с сенегальцами и всеми африканцами работать для лучшего будущего. В знак нашего уважения к гражданам Сенегала, большинство из которых исповедует ислам, я вместе с президентом Абду Диуфом посетил мечеть; побывал в деревне, жителям которой с американской помощью удалось сделать плодородной часть пустынных земель; посетил одну из сенегальских воинских частей, где обучение проводили американские инструкторы. Это подразделение сенегальской армии должно было стать участником программы «Африканская инициатива быстрого реагирования на кризисы», поддержанной моей администрацией и нацеленной на то, чтобы повысить готовность африканских государств к предотвращению военного насилия и не допустить повторения событий, произошедших в Руанде.

Эта поездка была самой долгой и насыщенной из всех предшествующих визитов в Африку американских президентов. Представительность нашей делегации, в состав которой вошли конгрессмены от обеих партий и сопровождавшие меня видные американские граждане, а также моя поддержка ряда конкретных инициатив, включая закон «О росте и возможностях в Африке», продемонстрировали африканцам, что мы перевернули новую страницу нашей общей истории. Несмотря на все имеющиеся проблемы, Африка была континентом надежды. Я читал это на лицах горожан, которые, встречая нас, собирались в огромные толпы, на лицах школьников и жителей деревень в джунглях и на краю пустыни. Я также глубоко обязан Африке тем, что мудрость Нельсона Манделы и вдовы из Руанды помогла мне обрести присутствие духа и достойно встретить то, что ожидало меня в США.