Моя жизнь

Хотя мы всегда старались взаимодействовать с Пакистаном в вопросе разрядки напряженности на Индийском субконтиненте и наши государства были союзниками во времена холодной войны, Пакистан поддерживал «Талибан», а следовательно, и «Аль-Каиду». Пакистанская разведка готовила бойцов «Талибана» и сепаратистов, воевавших в индийском штате Кашмир, в тех же самых лагерях, которые использовали и бен Ладен с «Аль-Каидой». Если бы Пакистану стали известны наши планы, вполне вероятно, что пакистанские разведслужбы предупредили бы об этом «Талибан» или даже «Аль-Каиду». С другой стороны, заместитель госсекретаря Строуб Тэлботт, работавший над нормализацией обстановки на Индийском субконтиненте, опасался, что, если мы не поставим в известность власти Пакистана, они примут наши ракеты за индийские и нанесут по Индии ответный удар, возможно даже ядерный.

Мы решили отправить в Пакистан заместителя председателя Объединенного комитета начальников штабов генерала Джо Ралстона, с тем чтобы он пригласил командующего вооруженными силами этой страны на ужин, назначив его как раз на то время, на которое был запланирован наш удар. Ралстон должен был сообщить ему о том, что происходит, за несколько минут до того, как наши ракеты проникнут в воздушное пространство Пакистана, когда будет уже слишком поздно, чтобы предупредить «Талибан» или «Аль-Каиду», но останется еще достаточно времени, чтобы предотвратить удары пакистанцев по нашим ракетам и по Индии.

Мою команду тревожило еще и то, что через три дня, 17 августа, я должен был давать показания большому жюри. Они опасались, что из-за этого я не решусь отдать приказ о нанесении удара, а если все же решусь, то меня обвинят в желании отвлечь общественное мнение от моих проблем, особенно в том случае, если нам не удастся уничтожить бен Ладена. Я весьма недвусмысленно заявил им, что их задача — давать мне рекомендации по вопросам национальной безопасности, поэтому если они считают, что необходимо нанести удар 20 августа, то мы так и сделаем. После этого я добавил, что непременно займусь своими личными проблемами. Времени для этого также оставалось немного.

ГЛАВА 49

Утром в субботу 15 августа, после ужасной бессонной ночи, когда до выступления перед большим жюри оставалось совсем немного времени, я разбудил Хиллари и рассказал ей всю правду о том, что произошло между мною и Моникой Левински. Она сжалась, словно от удара, — настолько ее оскорбило то, что я солгал ей в январе. Мне оставалось лишь просить прощения и говорить, что тогда у меня не было сил рассказывать об этом кому-нибудь, даже ей. Я сказал, что люблю ее, что не хотел причинять боль ей и Челси, что стыжусь своих поступков, но был вынужден держать все в тайне, потому что не мог нанести удар своей семье и ослабить свои позиции как президент. После того потока лжи и оскорблений, которым мы подвергались с начала моего президентства, мне не хотелось бы отступить под напором истерии, вызванной моими свидетельскими показаниями в январе, и лишиться поста президента. Я и сам до конца не понимал, как мог поступить так аморально и глупо. Чтобы осознать это, мне понадобились долгие месяцы, в течение которых мы старались восстановить наши отношения.

Мне предстоял разговор и с Челси. В определенном смысле он был еще более трудным. Рано или поздно каждый ребенок начинает понимать, что его родители не идеальны, но моя ситуация выходила далеко за привычные рамки. Я всегда считал себя хорошим отцом. Последние годы учебы в средней школе и первый год в университете и без того были омрачены для Челси постоянными нападками на ее родителей. Теперь же ей предстояло узнать, что ее отец не только совершил аморальный поступок, но и утаил правду от нее и ее матери. Я боялся не только разрушить свой брак, но и потерять любовь и уважение дочери.

Главным событием того ужасного дня стал очередной террористический акт. В городе Ома в Северной Ирландии группа боевиков ИРА, не поддержавшая «Соглашение Страстной пятницы», взорвала заминированный автомобиль у переполненного торгового центра, в результате чего погибло двадцать восемь человек. Все стороны — участницы мирного процесса, включая «Шин Фейн», осудили этот теракт. Я сделал заявление, в котором осудил виновников этой кровавой бойни, выразил сочувствие близким жертв трагедии и призвал всех участников урегулирования удвоить свои усилия для достижения мира. Отколовшаяся группа ирландских экстремистов, называвшая себя «Настоящей ИРА», насчитывала примерно двести участников и сторонников. Этого было достаточно, чтобы создать серьезные проблемы, но недостаточно для того, чтобы сорвать мирный процесс: взрыв в Оме еще раз продемонстрировал все безумие попыток вернуться к прошлому.